звериное чутье подсказывало: нет, не успею!
Эта добыча ему не по зубам. Сейчас он не охотник, а дичь. Страх смерти ушел, осталось лишь глухое чувство отчаянья – не за себя, а за те пушистые слепые комочки, безнадежно пытающиеся отыскать молоко в сосцах голодной матери.
Долгие мгновения человек и волк смотрели друг другу в глаза. Наконец матерый зверь не выдержал. Поджав хвост и заскулив, словно провинившийся щенок, он попятился, стелясь брюхом у самой земли, почти зарываясь в снег. Человек усмехнулся и вновь повернулся спиной к зверю.
Поняв, что буря миновала, волк перестал пятиться и стремглав кинулся в лес. Он не помнил, как долго он бежал, петляя между деревьями. Наконец, когда звериное сердце перестало тревожно сжиматься, остановился, переводя дыхание. Чуткий нос уловил новый, куда менее опасный запах, глаза сразу же нашли следы. Всего пару минут назад тут пробежало стадо диких оленей. По следам было видно, что одно из животных сильно хромает – легкая добыча. Волк оскалился и устремился по следу, забыв про неудачу со своей первой жертвой.
Встреча с хищником слегка позабавила мага. Он нарочно провоцировал зверя на атаку, однако тот оказался значительно умнее и предпочел отступить. Маг не стал его убивать. Зачем? Дикий зверь следует своей природе – его не за что ненавидеть.
Шум битвы раздавался все ближе и ближе, войска империи с остервенением рвались вперед, спеша уничтожить последних из магов Жизни.
– Нас теснят, мастер. Еще полчаса – и от Бездушных останутся только воспоминания. – С первого взгляда высокого светловолосого воина можно было принять за обычного человека-наемника, если бы не его глаза: лишенные зрачков, холодные и безжизненные, они казались кусками льда.
– Нам нужен как минимум час, – устало проговорил маг, в его сгорбленной фигуре, укутанной в потрепанный плащ, было трудно узнать некогда великого магистра ордена Жизни. Как иллюзорно было их могущество…
Труден путь мага Жизни. Ох, как труден! Если боевых магов в империи насчитывалось около пары сотен, то магов Жизни было немногим больше десятка. Ими всегда восхищались: их силой и хладнокровием, их жесткостью на грани с жестокостью, – и как же яростно их ненавидели! О них вспоминали только тогда, когда другого выхода просто не было: слишком тягостна плата, единая для всех. Они приходили и спасали. В лицо их благодарили и славили, а в спину шептали проклятья.
– Мы сделаем все, что в наших силах, мастер.
– Сделайте больше! Все оставшиеся – на прорыв из долины!
– Будет исполнено. – Бездушный не испытывал эмоций. Приказ отдан – приказ будет выполнен. Сомнения, страх смерти – все это осталось где-то там, в далеком прошлом, как и сама жизнь. Развернувшись, он неспешно направился к замершим отрядам, готовым к своей последней битве.
– Время уходит, мальчик. – Голос великого магистра был сух и холоден, в эти мгновения
