ботинки?
– Желтые ботинки, – сказал мистер Муллинер, – особой яркости. Они незамедлительно стали яблоком раздора. Мисс Постлетуэйт, девица изысканнейшей деликатности и благочестия, указала, что явиться на вечернюю службу в подобного рода обуви значило бы выказать неуважение священнику. Кровь Лакинов горяча, и, задетый за живое, Альфред возразил, что уплатил за них шестнадцать шиллингов и восемь пенсов, а священник пусть пойдет и утопится в кипящем котле. После чего было возвращено кольцо и оговорена процедура возвращения подарков и писем.
– Милые бранятся…
– Ну, будем надеяться.
Зал погрузился в задумчивое молчание. Первым его нарушил мистер Муллинер.
– Странно, – сказал он, очнувшись от своих размышлений, – для каких разнообразнейших целей Судьба использует одно и то же оружие. Вот перед нами пара влюбленных, разлученных желтыми ботинками. А в случае с моим кузеном Седриком желтые ботинки одарили его женой. Обоюдоострое орудие.
Утверждать, будто мне искренне нравился мой кузен Седрик (продолжал мистер Муллинер), значило бы исказить истину. Он не был мужчиной, пользующимся симпатией многих других мужчин. Еще мальчиком Седрик проявлял признаки, указывавшие, что со временем он может стать тем, чем в конце концов и стал – одним из тех аккуратных, чопорных, педантичных и вздорных пожилых холостяков, которыми изобилуют Сент-Джеймс-стрит и ее окрестности. Тип людей, который мне никогда не импонировал, а Седрик вдобавок к аккуратности, чопорности, педантичности и вздорности был еще и одним из ведущих лондонских снобов.
Что до остального, то он обитал в комфортабельной квартире в Олбени, где утром между половиной десятого и двенадцатью часами затворялся со своей компетентной секретаршей, мисс Мэртл Уотлинг, трудясь над чем-то, природа чего была окутана тайной. Некоторые говорили, что он пишет историю гетр, другие – что работает над мемуарами. Я же полагаю, что он ни над чем не работал, а просто пребывал на протяжении этих часов в обществе мисс Уотлинг лишь по той причине, что ему недоставало смелости ее рассчитать. Она принадлежала к тем невозмутимым, сильным молодым женщинам, которые внимательно взирают на окружающий мир сквозь очки в черепаховой оправе. Рот у нее был решительным, подбородок неколебимым. Муссолини в наилучшей своей форме еще мог бы ее уволить, но, думаю, никто другой не рискнул бы.
Итак, перед вами мой кузен Седрик. Сорок пять лет – возраст, сорок пять дюймов – объем талии, признанный авторитет в вопросах одежды, один из шести апробированных зануд в своем клубе и человек, перед которым открыты двери всех самых фешенебельных домов Лондона. Казалось невероятным, что мирный покой подобной личности может быть взорван, что установившийся распорядок жизни такого человека может быть серьезно нарушен, однако произошло именно это. Поистине верно, что в этом мире никогда не угадаешь, за каким углом притаилась Судьба с кастетом наготове.
День, который оказался столь роковым для холостяцкой
