общество, – максимально нейтрально ответила я, вдруг он в самом деле из племени мумБА-юмБА? Еще обидится.
Но он рассмеялся, весело и заразительно.
– А ты не похожа на этих, которые с горящими глазами спрашивают: какая из них твоя?
– Ну и какая же из них твоя? – спросила я, правда, вряд ли мои глаза при этом горели, как полагается.
– Никакая, – заговорщицким шепотом сообщили мне на ушко.
Я ему поверила. Уж не знаю, почему. Но все равно переспросила:
– И ты не носишь розовые брюки с желтым пиджаком и голубыми носками?
– Святые каракатицы… нет! Ни за что! – в его голосе прозвучал искренний ужас, тут же сменившийся любопытством: – Это оскорбляет твое эстетическое чувство? Или какой-то балованный бездельник посмел наступить тебе на хвост?
– Мой хвост неприкосновенен, – заявила я, невольно передернувшись от воспоминаний о сегодняшнем обеде. – Просто не люблю балованных бездельников… э… надеюсь, ты к ним не относишься.
– Хотел бы я побыть бездельником… наверное… недолго. Это ж чертовски скучно. – Он засмеялся, а потом добавил: – Честно говоря, я сегодня вкалывал как проклятый десять часов и безумно хочу есть. Стейк. Чуешь запах?
Я кивнула. Запах из открытого окна манил и звал, как грибочек с ярлычком «съешь меня». Так манил, что я готова была пойти на зов, даже если там снова поджидает компания из десятка эстетствующих снобов.
– Но ты здесь живешь? – все же спросила я, чисто чтобы понимать, на что подписалась.
– Здесь живет мой старый друг, Мак. Он гений стейков, и мы с тобой идем к нему в гости.
– Ничего себе у тебя друзья, – хмыкнула я и опустила взгляд на свой несколько измятый и забрызганный лондонскими лужами брючный костюм. – Боюсь, я неподобающе одета для визита к сэру миллионеру.
– А ты, оказывается, та еще колючка, – хмыкнули мне на ушко и обняли, прижав к себе. – Вообще-то Мак не сэр, не миллионер, и квартира не его. Он тут служит.
– И сэр миллионер разрешает служащим приводить гостей?
– Ему плевать. И вообще, сегодня тут нет никаких сэров. Только мы с тобой вдвоем, и это наша пещера и наш мамонт.
– Мамонт? – я совершенно перестала понимать этого мужчину.
– Ага. Вкусный, сочный мамонт. Жареный!
– Ох… – теперь я рассмеялась. – Ты добыл для меня мамонта! Ты – супергерой!
– Да, я такой! – гордо заявили мне и, побив себя кулаком в грудь, издали победный клич.
На весь чинный, пафосный, сонный Найтсбридж.
– Ты ненормальный! Сейчас в тебя прилетит закуска к мамонту. В горшочке.
– Петунии, что ли? – Он критически осмотрел кованые балконы, кое-где украшенные живыми цветами в горшках и кадках. – Они невкусные. Так что пошли, пока мамонт не остыл.
И, пикнув брелоком сигнализации, он повел меня к ближайшей двери с бронзовой
