ему об этом.
– Знаю, похоже.
– Тодды – единственные, пожалуй, наши птицы, которые зимой улетают на север. Эта, новая – она, я думаю, не особенно любит туда летать.
Он отхлебнул минеральной и замолчал, задумавшись.
– Офелия, однако, не возражала, – продолжал Хоумер. – Я по крайней мере думаю, что не возражала, хотя иногда она по этому поводу жаловалась. Вроде как объясняла, почему она все время ищет дороги покороче.
– Ты хочешь сказать, что ее муж не возражал, когда она таскалась по всем этим просекам отсюда до Бангора только для того, чтобы узнать, где тут можно срезать девять десятых мили?
– Ему было наплевать, – коротко ответил Хоумер, поднялся и пошел в магазин.
«Ну вот, Оуэнс, – сказал я себе, – знаешь ведь, что, когда он рассказывает, вопросов лучше не задавать, но все-таки взял и спросил и обломал историю, которая, кажется, неплохо складывалась».
Я продолжал сидеть, подставив лицо солнцу. Минут через десять Хоумер вышел, держа в руке вареное яйцо, сел и принялся есть. Я молчал. Вода в Касл-Лейк отсвечивала голубизной такой удивительной, словно это не вода вовсе, а что-то драгоценное. Хоумер доел яйцо, отхлебнул минеральной и продолжил рассказ. Я, конечно, удивился, но ничего не сказал: уж это было бы совсем глупо.
– Они держали несколько машин, – сказал он. – «Кадиллак», его грузовик и ее маленький чертенок «мерседес». Пару раз зимой он оставлял грузовик здесь, потому что они собирались приехать покататься на лыжах. Обычно же, когда лето кончалось, он брал «кадди», а она возвращалась на своем чертенке.
Я кивнул, по-прежнему не произнеся ни слова. По правде сказать, я боялся ляпнуть еще чего-нибудь, хотя позже понял, что в тот день, чтобы Хоумер Бакланд замолчал, его потребовалось бы перебивать очень часто. Ему, видимо, уже давно хотелось рассказать эту историю о короткой дороге миссис Тодд.
– В ее машине даже стоял специальный одометр, который показывал, сколько миль машина проехала. Отправляясь из Касл-Рока в Бангор, она каждый раз выставляла его на 000,0 и замеряла путь. Это было для нее чем-то вроде игры, и она меня порой подзуживала.
Хоумер замолчал, что-то обдумывая.
– Хотя, пожалуй, нет…
Он снова умолк, и на лбу у него появились тонкие морщинки, похожие на ступеньки.
– Офелия делала вид, что это для нее игра, но на самом деле она относилась к дороге очень серьезно. По крайней мере так же серьезно, как ко всему остальному. – Хоумер махнул рукой, и я думаю, он имел в виду ее мужа. – В ее машине в отделении для перчаток всегда лежало множество карт, и сзади, где у обычной машины второе сиденье, тоже валялись карты. Карты с заправочными станциями, страницы из дорожного атласа, несколько карт из путеводителя по Аппалачам и целая куча топографических планшетов. Я говорю, что она всерьез занималась этим делом, не потому что у нее было столько карт, а из-за того, как она все время вычерчивала в них свои маршруты, отмечая дороги, которыми уже
