логики безумия! – закон сохранения энергии никто не отменял. Организму требуется огромное количество строительного материала, чтобы драться, прыгать и за пять минут сращивать раны, на исцеление которых у обычного человека ушли бы недели.
Вот, значит, как… Поэтому я – тот я, который дрался с тварью, – сразу же после боя решил подкрепиться поверженным противником. Типа, как восстановление маны у магов, хех. Мясо вместо маны. Умереть не встать – Гэндальф Говяжья Вырезка! Без фаерболов, зато с персональным поверженным Балрогом.
– Жил-был в одном королевстве людоед, – пробормотал я дрожащим от осознания голосом. – Он терроризировал бедных крестьян, требуя еду. Если те не давали людоеду еды, он забирал кого-нибудь из крестьян. И съедал его.
Присев над трупом собаки, я стал внимательно его рассматривать. У меня была такая возможность и во время схватки, но теперь тварь лежала неподвижно, позволяя оценить её размеры и сравнить их со своими. Поборов отвращение, я даже приложил оторванную голову к шее, а тело вытянул во всю длину. Сравнение выходило не в мою пользу. От лобастой головы до копчика монстр был не менее двух с половиной метров.
– Но однажды в тех краях появился прекрасный принц, – продолжил бубнить я, занятый полевыми исследованиями. – Он вызвал людоеда на бой. И в этом бою убил его. Убил и съел.
Я как тот принц из анекдота. Убил зверя и съел. Точнее, понадкусывал. Был ранен. Требовался строительный материал для регенерации. Использовал тот, что подвернулся. Безумно, мерзко, но логично. Бездушная машинная логика!
Новая догадка сверкнула в голове, заставив меня похолодеть от страха. Охотничек! Мозги вообще не работают! Почему этот зубастый телёнок на тебя напал? Потому, что ты пришёл к его логову, вот почему! Запах тухлятины, он же не просто так тут взялся! Это воняет вчерашняя и позавчерашняя добыча монстра! Мля, а если тут ещё мама с потомством?
Но вместо того чтобы бежать куда глаза глядят, я осторожно двинулся по направлению к дачному домику. Хотелось бы списать это на моё второе я, специалиста по убийствам и выживанию, но нет, это решение принял я сам. По причине, вероятно, беспросветной глупости.
Запах падали усиливался по мере приближения к стенам домика-будочки. Когда до него осталось шага три-четыре, дышать стало нечем. Я уткнулся носом в сгиб локтя, используя куртку как хоть какой-то фильтр.
Единственное окно было закрыто чёрной непрозрачной пленкой. Дверь отсутствовала, а на пороге лежал добела обглоданный скелет какого-то животного. Собаки, вероятно, а может, и нет. Я не из «Гринписа», чтобы с ходу определить биологический вид костяка.
Перешагнув через него, я оказался внутри небольшой, квадратов на десять-двенадцать, комнаты. Ночное зрение работало, и мне открылась картина в стиле Босха. Тёмные потёки крови на полу и стенах, кучи белых костей и черепов. Один точно принадлежал человеку, остальные – с десяток – разного размера животным.
Стало
