перроне вокзала, поблизости ошивался бородатый нищий с миской для подаяния. То ли цыган в серьгах, то ли кришнаит без определённого места жительства. Очень подозрительный. Он-то, небось, и стянул его имущество.
Скорее всего, рассудили в участке, «подвертел углы», то бишь – украл чемоданы, известный байданщик, ранее сидевший Василий-Цепной. Он частенько с мечтательным видом ошивается здесь на «бровчике», то бишь – на вокзальном перроне. Но полицейским было недосуг разбираться. Где он сейчас, Цепной, ищи-свищи его! Небось, и от «углов» давно избавился, где-то «заханырив хабар». А Гоша вот он и – при серьгах, как показал терпило–потерпевший в «заяве». Хотя и без «углов». Но это уже не имеет значения.
– Гад кришнаитский, ты чемоданы «сбанчил»? Куда заханырил? – орал Костяныч, метеля его ногами. – Где твой подельник? Куда «углы» дел? Говори! – Бил жестоко.
Полицейский Костяныч не считал бомжей за людей:
«Хуже насекомых, мля! Для чего на свете живут? Только атмосферу портят. Никакой пользы от них человечеству, одни проблемы».
И всячески помогал избавить мир от ненужного балласта, считая себя санитаром этого леса – привокзальной территории.
На Гоше Костяныч срывал зло на весь этот сброд, портящий ему статистику правонарушений. Ведь сегодня последний день месяца, значит отчёт из-за этих чемоданов испорчен. А это премия.
«Что-то он сегодня слишком раздухарился, – недоумевал напарник Костяныча, получивший от вокзальной братвы кличку Хрюша – за уютную полноту и относительное добродушие. Он отлично знал – впрочем, как и сам Костяныч – что безобидный Гоша не причём. Не «банчил» он и «на атасе» не стоял – не по нему, полусумасшедшему мечтателю о заморском кришне, эта бодяга с чемоданами. – Не ровен час, «ласты склеит». Жалко. Человек, всё же, не собака. Хотя и собаку жалко», – думал Хрюша, чисто для протокола, махая над Гошей дубинкой.
И тут произошло нечто странное: дубинка Хрюши прошла сквозь то место, куда он ударил. И где только что была многострадальная спина Гоши. Они с Костянычем, пыхтя, замерли возле… пустого места.
«Как свят дух испарился, – удивился Хрюша. – И мне, что ль, в кришнаиты податься? Как он исчез из-под рук или, скорее – ног Костяныча? От него ведь фиг сбежишь».
– Чо за фигня?! – зло вскричал Костяныч, оглядываясь. – Куда делась эта мразь?!
– Растаял, кришна! Во, чудеса! – удивлённо отозвался его напарник.
– Он чо, сахар? А я – кипяток? Ты его упустил?
– Я? Ни боже мой! Да ты не боись, найдём! Куда он денется с подводной лодки? На вот, надень! – сказал Хрюша, поднимая фуражку Костяныча и протягивая ему.
– Мля! – вскричал Костяныч, отталкивая его руку. – Найду – убью!
И, выскочив из участка, ринулся на поиски исчезнувшего подозреваемого, расталкивая возмущённых пассажиров. Хрюша с фуражкой в руках побежал вслед.
Но Гоша был уже очень далеко.
***
– Да пребудет с тобой свет! – поприветствовал
