секунду затихла. – Наверное, догнал и ногой придавил», – с удовольствием двинул еще раз по двери и прислушался…
Через минуту стариковскую ругань перекрыл шум шагов, решительно продвигавшихся в его сторону.
– Сейчас квартального кликну! – рывком отворила дверь купчиха.
– Будочников непременно следует звать! – поддержал ее опять высунувшийся из окна колпак. Причем шамкающий голос букву «д» не выговорил, и у него получилось «булошников».
У князя просто забурчало в животе, когда он, глядя на колокола грудей, представил мягкие и пышные булки. Втолкнув купчиху, он шагнул следом. Ее платок сполз, открыв белые плечи и глубокий вырез на груди.
Удивившись такому бесстрашию, она пошла на кухню раздуть свечу: «Пьяный, поди… – подумала по пути. – Ну, сейчас я ему задам!..» – размечталась она.
Оболенский двинулся следом, вытянув руку с курицей и собираясь просить приготовить птицу. Мощные ягодицы купчихи гоняли ткань ночной сорочки, постепенно все выше и выше поднимая подол.
«Круп кобыльему не уступит!» – ел глазами открывшиеся ноги юнкер.
Женщина будто затылком почувствовала взгляд и одернула сорочку: «Ведьма! – разозлился он. – Ладно есть не дает, но тут-то чего жалеет?» Купчиха склонилась над кухонным столом из потемневших досок, старательно выскобленных ножом, и стала шарить рукой в поисках свечи. Небольшой подсвечник оказался на другом конце, и она не стала обходить стол, а вытянулась на досках, пытаясь дотянуться до него, на минуту совершенно забыв про молодого голодного гвардейца. Рубаха, натянувшись, плотно облепила тело. Пышный зад, подрагивая, манил юнкера. Он шагнул вперед, бросив курицу на стол…
Женщина наконец дотянулась до подсвечника и собиралась уже распрямиться, когда ощутила, как рубаха задралась до спины и крепкая рука прижала ее к столу. Затем она почувствовала сапог у левой своей ступни, и в тот же момент ее правая нога стала перемещаться в сторону, толкаемая другим сапогом: «Явно пьян и голоден… – испугалась она, но тут же от удовольствия закрыла глаза и расслабилась. – Каков подлец! – повела крупными ягодицами. – Вырваться, что ли? Да что я, дура какая?!» – разыграла она слабую женщину, задрожав от удовольствия, когда сильная ладонь больно сжала ее грудь.
– Будешь жарить?! – услышала над собой голос, но ничего не ответила, с блаженством отдавая себя в крепкие руки.
– Будешь жарить?! – грубо произнес юнкер, гладя ее вздрагивающие бедра.
Ответом был лишь слабый стон.
– Будешь жарить?! – задавал он все тот же вопрос.
– Буду! – ответила купчиха, взбрыкивая ягодицами.
Стол скрипел под ними.
– Будешь жарить?!
– Буду, буду!
– Будешь жарить?! – перешел он на крик.
– О-о-о-й! да, буду! ой, буду!
– Будешь жарить?!– шепотом спросил и услышал судорожный вопль.
– О-о-о-й! Б-у-у-д-у-у!
В
