свою жизнь Мия считала своих родителей безупречными. Богоподобными. Ее мать – проницательная, мудрая и прекрасная, как лучшая рапира из лиизианской стали. Ее отец – храбрый, благородный и яркий, как солнца. Даже когда в клетке под Вороньим Гнездом она узнала о них кое-что еще от Сидония, их свет все равно не поблек в ее сознании. Слишком больно было признавать, что они могли быть неидеальными. Эгоистичными. Ведомыми алчностью, похотью или гордостью, готовыми рискнуть всем ради достижения своих целей. Поэтому для нее они оставались незапятнанными. Запертыми навеки в коробке ее памяти.
В глазах ребенка отец – все равно что бог.
А мать – сама земля под его ногами.
Но сейчас Мия вспомнила ту перемену на Форуме – перемену, когда Дария Корвере повесили. Десятилетняя девочка стояла с матерью в толпе и смотрела на тот жуткий эшафот, на ряд петель, раскачивавшихся на глубоко зимнем ветру. Она чувствовала капли дождя на своем лице, руки матери на своей груди и шее, не позволявшие ей отвернуться, заставлявшие смотреть, как надевают петлю на шею Царетворца. И слова, которые прошептала Алинне Корвере, звенели в ее ушах так же четко, как в ту перемену, когда она впервые услышала их.
Никогда не отводи взгляд. Никогда не бойся. И никогда, никогда не забывай.
Алинне наверняка знала, что делала. Знала, что сеяла в душе дочери семена ненависти. Знала, что из них вырастет возмездие. Знала, что прольется кровь. Все из-за смерти мужчины, который – хоть, возможно, он действительно любил ее – вовсе не был отцом Мии. И если уж она злится – о, Богиня, как же она злилась – из-за слов Скаевы, что это он ее выковал, как она могла не злиться на женщину, которая стояла позади нее на том парапете? Заставляла смотреть? Говорила слова, которые сформировали ее, управляли ею, уничтожили ее?
Могла ли она по-прежнему любить эту женщину?
И если нет, могла ли она ненавидеть мужчину, убившего ее?
Почему она ненавидела Юлия Скаеву? Если вся ее жизнь основывалась на лжи? Так ли он отличался от Алинне и Дария Корвере, если не считать того, что он вышел победителем? Скаева – убийца, хладнокровный и беспощадный, это неоспоримо. Мужчина, который омылся кровью десятков, возможно, сотен людей, чтобы добиться своего.
Но так ли сильно он отличался от других, тех, кто тоже играл в эту игру?
«Даже от меня?»
Эклипс вздыбила загривок, когда змей Скаевы подполз ближе. Рык теневой волчицы вернул Мию из внутренней тьмы обратно в ослепительный свет кабинета, отражающийся от черной пешки на ладони Скаевы.
– …Не приближайся… – предупредила Эклипс.
– …Тебе нечего бояться, щенок… – прошипел змей.
– …НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ!..
Эклипс замахнулась лапой на теневого змея, и Мия с округлившимися глазами наблюдала, как на пол брызнул черный туман, быстро испаряясь. Змей отпрянул и зашипел от ярости.
– …Ты пожалеешь об этом, собачка…
