веслом шевелит ненадежное море, а этотМеч обнажает в бою иль к царям проникает в чертоги.
Третий крушит города и дома их несчастные, лишь бы
Из драгоценности пить и спать на сарранском
багрянце.
Прячет богатства иной, лежит на закопанном кладе;
Этот в восторге застыл перед рострами;
этот пленился
Плеском скамей, где и плебс, и отцы, в изумленье
разинул
Рот; приятно другим, облившись братскою кровью,
Милого дома порог сменить на глухое изгнанье
Родины новой искать, где солнце иное сияет13.
Достаточно будет напомнить о разнообразных человеческих страстях и заблуждениях, примерами чего полна древность, полно и наше время. И потому я воздерживаюсь приводить их. (5) И хотя кажется, что Вергилий ясно осуждает заботы этих людей, на которых указал, и это вполне справедливо, однако я не знаю, правильно ли он столь хвалит одну лишь жизнь земледельцев, говоря сразу после [тех слов]:
А земледелец вспахал кривым свою землю оралом14 —
и следующие далее стихи. Вам ведь известна песнь, в которой он изложил не свое мнение, а мнение мягкого и изнеженного Эпикура, чтобы потешить этим народный слух. А то, что сам он думал, он показал немного перед этим, там где говорит:
Но для себя я о главном прошу: пусть милые музы,
Коим священно служу, великой исполнен любовью,
Примут меня и пути мне покажут небесных созвездий,
Муку луны изъяснят и всякие солнца затменья,
Землетрясенье отколь; отчего вздымается море,
После ж, плотины прорвав и назад отступив, опадает;
И в океан почему погрузиться торопится солнце15
Зимнее; что для ночей замедленных встало препоной.
(6) Видите, как, увлекаемый очарованием честных вещей, я стал многословнее. Ведь я знал, что эта песнь вам, пожалуй, более известна, чем та, но хочу признаться: то, что мне не нравилось, я не мог переносить равнодушно. А эти [стихи] понравились бы даже, десять раз повторенные, как говорится, и потому я поступил смелее, поскольку полагаю, что вы теми же вещами услаждаетесь, какими, как видите, и я. Итак, жизнь земледельцев, если не хотим мы, коли богам угодно, быть эпикурейцами, мы отвергнем полностью. Ибо она преисполнена, как показывает сам Вергилий, глупости и разнузданности, какой она была в те времена до права, законов, морали. О ней тот же Вергилий [говорит]:
Он дикарей, что по горным лесам в одиночку скитались,
Слил в единый народ и законы им дал…16
(7) Но для чего эти [слова]? Очевидно, чтобы прояснить, что Вергилиевых, или скорее Эпикуровых, земледельцев не следует исключать из числа глупцов и заблуждающихся. Поскольку это так, то покажется бесспорно справедливым мое удивление тому, почему человеческие умы, которые мы считаем
