на золотой трон, победно задрал ноги и с голливудской улыбкой уставился на умирающую от смеха Сун Лимин.
Тут я услышал за спиной рукоплескание и многоголосый гогот. Резко вскочив, я обернулся – в дверях стояли три пожилые китаянки в фартуках и с косынками на головах. Скаля наполовину беззубые рты, они вовсю потешались, глядя на мое шоу.
– Ni kan! Lao wai pai zhao! 9 – проскрипела одна из них, а ее товарки задрали вверх большой палец и одобрительно потрясли им в воздухе.
– Что она там бурчит? – сквозь зубы спросил я, сбрасывая с себя шляпу и кокетливый блузон. На ходу задрал юбку, чтобы стянуть ее через голову, и поспешил укрыться от трех граций за стойкой с одеждой. – Что-нибудь типа: «Старый дурень совсем спятил»?!
– Да с чего ты взял? – удивилась Сун Лимин, проглядывая отснятые снимки. – Просто сказала, что ты иностранец, фотографируешься. Это здешние уборщицы, они таких весельчаков каждый день сотнями видят. Вообще люди сюда для того и приходят, чтобы позабавиться. Ну признайся, тебе же понравилось? Ты так хорошо дурака валял!
Последняя фраза Сун Лимин меня буквально оглоушила. Еще никто не говорил мне эти слова с восхищением, так, будто я сделал нечто расчудесное. Порой отец кричал: «Кончай валять дурака!» – и этим словно отвешивал мне незаслуженную пощечину: трудно было найти более серьезного человека, чем я, и тем обидней бывало мириться с презрительным тоном, каким старик это произносил. А сейчас вдруг оказалось, что валять дурака – совсем не плохо, наоборот – совершенно классно. По крайней мере, я вдруг осознал, что моя злость в процессе дуракаваляния куда-то испарилась, и вместо нее в душе образовалась приятная пустота. Не о ней ли давеча упоминала Сун Лимин?
Мы долго стояли в очереди на лифт: конечной целью всех посетителей была смотровая площадка, и лифтер без продыху гонял кабину туда-обратно. В отличие от других, я отнюдь не стремился попасть наверх – из-за страха перед высотой, о котором уже упоминал ранее. Поэтому я только радовался, что человеческий хвост перед заветной дверью укорачивается крайне медленно. Но все рано или поздно заканчивается; наступил момент, когда мы с Сун Лимин и еще двумя десятками счастливчиков зашли в лифт.
Мучение началось, как только за нами закрылись двери. Кабина начала подъем с такой скоростью, что у меня моментально заложило уши и закружилась голова. Мне показалось, что я побледнел, и, желая скрыть это от Сун Лимин, отвернулся к стене. Но, боже, это оказалась не стена, а огромное окно с видом на Харбин! Я воочию увидел, как стремительно мы несемся вверх, оставляя далеко внизу самые высокие городские здания. Я испытал настоящий приступ акрофобии10: неистово заколотилось сердце, лоб покрыла испарина, а руки и ноги предательски задрожали. Я отчаянно испугался, что не устою и рухну на пол. Чтобы преодолеть ужас перед неизбежностью падения, я зажмурился и прижался лбом к стеклу. Это помогло пережить оставшиеся секунды подъема.
Мое
Посмотри-ка! Иностранец фотографируется! (
Панический страх высоты, сопровождающийся выбросом гормонов стресса.
