над головой руками.
– Вы меня извините, если я присяду, мистер Бойд? – сказал Байерс на превосходном английском, лишь с легким намеком на акцент. – Я болел, понимаете ли, вирусным гриппом и все еще чувствую слабость.
– Конечно, – разрешил я и сел напротив него в глубокое кожаное кресло. – Мистер Ильмо не сообщил мне, что вы больны. Кстати, он вас очень высоко ценит.
– Он очень добр, – устало проговорил Байерс. Затем ухватил свой нос лопатовидными большим и указательным пальцами и сильно сжал его на несколько секунд. – В этом деле вся моя жизнь, понимаете? Никогда ничто, кроме драгоценных камней, нисколько не интересовало меня. Работа с ними требует деликатного обращения. Она невозможна без полного погружения в их обработку, особенно когда речь идет о бриллиантах. Здесь присутствуют сильное влияние случайности и отвага закоренелого игрока.
– В ваших устах это звучит обворожительно!
Байерс еще сильнее сжал свой нос, затем слабо улыбнулся:
– Мне не хотелось бы надоедать вам, мистер Бойд. Вы, естественно, хотите спросить о диадеме?
– Мистер Байерс, вы сразу обнаружили подделку в витрине?
– Именно, – кивнул он. – Копия превосходная, но все же в ней есть пара неточностей. Конечно, глаз любителя никогда не заметил бы их.
– Но для вашего опытного взгляда подделка была очевидна, не так ли?
– Да. – На этот раз он так сильно сжал нос, что на его глазах выступили слезы. – Нет смысла в ложной скромности, мистер Бойд. Я признанный эксперт в этих делах.
– Еще бы! – согласился я. – Только эксперт может обнаружить подделку. Так как же, по-вашему, кто-то ухитрился заполучить настоящую диадему на время, достаточное для того, чтобы сделать стеклянную подделку?
Байерс пожал плечами:
– Нет необходимости иметь оригинал, чтобы смастерить копию. – Голос его стал педантичным. – Диадема пролежала в витрине две недели до того, как была украдена. Ее легко можно было сфотографировать с тротуара. Искусный умелец имел возможность изучить ее в четыре-пять подходов за день, рассмотреть каждую деталь. Ее рисунок и оправа не были слишком сложными, вы понимаете? А основная ценность диадемы заключается в пяти камушках – пяти бриллиантах, мистер Бойд.
– Не показалось ли вам странным, что Ильмо не обнаружил подделки сам, когда возвращал ее в витрину? – небрежно подсказал я.
– Ничего странного, мистер Бойд. – Глаза его надолго закрылись, потом открылись благодаря очевидному усилию воли. – Он, видимо, думал о другом и к тому же не знал ее так хорошо, как я. Ведь эту безделицу я сделал сам, вы понимаете?
– Вы сами ее сделали? – открыл я рот.
– Часто мне надоедает чисто коммерческая деятельность, – пояснил Байерс усталым голосом. – Сердцем я все еще ремесленник и рад приложить руку к делу. – Глаза его наградили меня пустым взглядом. – Я ведь одинок, мистер Бойд. У меня нет семьи,
