в «Новую газету» о милитаризации сознания населения и целую неделю смотреть кадры то о масштабных учениях с боевой стрельбой в Заполярье, то о том чувстве гордости, которое должен вызывать у русского человека МИГ-29М, то слушать взволнованный рассказ о зенитно-ракетном комплексе С-400.
Я лично избавил себя от мук, через которые прошла Слава Торощина. Не смотрю наше государственное телевидение с начала «русской весны» 2014 года, и причиной тому – протест моей души от того, как российские корреспонденты с нескрываемым восторгом рассказывали о начавшейся войне в Донбассе, о растущем с каждым днем количестве жертв взаимных артобстрелов. Надо называть вещи своими именами: милитаризацией сознания, пропагандой смерти, безразличия к ценности жизни, взращиванием ненависти и агрессии к украинцам как «фашистам» мы начали заниматься с появления на экранах нашего телевидения репортажей о победах «бывших трактористов и шахтеров Донбасса». Вина украинцев была в том, что нам «очень хотелось кушать», хотелось исправить любой ценой «исторические ошибки» Хрущева.
Конечно, я согласен с теми, кто считает, что в какой-то мере за милитаризацией сознания стоит национальный характер. В русском сознании, чего мы, перестройщики, не понимали, имперскость, государственный суверенитет, готовность к войне и настроения осажденной крепости тесно связаны. И я убежден, что ностальгия о сталинской эпохе, равнодушное отношение к поразительному изуверству садиста Сталина идет не столько от жажды «порядка» или «утраченной справедливости», сколько от произошедшей в советское время милитаризации сознания, от вечного ощущения себя воином, живущим в осажденной крепости. Чем глубже в сознании поселяется мысль о неизбежности войны, чем больше слабеет ценность человеческой жизни, тем сильнее становится всенародная любовь к Сталину как гению российской государственности. Мы гордимся тем, что именно благодаря войнам мы расширили наши территории до Тихого океана. И неважно, что наши победы и наш суверенитет стоили русскому человеку очень дорого и, на самом деле, никаких благ в жизни не приносил. А. Солженицын еще до распада СССР, в 1990 году увидел, что неизбежная смерть коммунизма не освободит русских от того, что он называл «пространнодержавным мышлением», не освободит о привычки гордиться тем, что нас все боятся, что мы сумели навязать своим соседям свой «передовой общественный строй». «Я с тревогой вижу, – писал почти 30 лет назад А. Солженицын, – что пробуждающееся русское национальное самосознание во многой долей своей никак не может освободиться от… имперского дурмана, перенятого от коммунистов никогда не существовавший, дутый „советский патриотизм“, и гордятся той „великой советской державой“, которая в эпоху чушки „Ильича второго“ только изглодала последнюю производительность наших десятилетий на бескрайние и никому не нужные „вооружения“, опозорила нас, представила всей планете как лютого, жадного, безмерного захватчика это вреднейшее
