улицу.
– Дождь мне очень нравится. И я не собираюсь никуда убегать – просто поброжу по саду.
– Как знаешь, – Злата пожала плечами.
Варя прошла через холл, накинула на плечи теплую пелерину и, обменявшись парой слов со старым швейцаром, шагнула на улицу. Было довольно холодно для середины сентября – девушка поежилась, сошла вниз по ступенькам и остановилась у ограды. Пустой переулок тонул в неприветливых сумерках, два газовых фонаря бросали на мостовую круги бледного света.
Варя обернулась, чтобы посмотреть на школу. Трехэтажное готическое здание из красного кирпича должно было получиться строгим, если бы не широкие арочные окна и круглый витраж под острой двускатной крышей. Днем Варе нравилось смотреть, как свет льется сквозь разноцветное стекло и ложится на парадную лестницу яркими пятнами.
Только вот обитатели школы ей совсем не нравились. Вместо серьезных знаний Варе подсунули рецепты бальзамов для лица, вместо дружбы – интриги и разговоры о балах. Девушка начинала бояться, что настоящая дружба существует только на страницах папиных книг.
Но больше всего Варю пугала неизвестность. Кто знает, что ее ждет? Может быть, она проведет в гимназии год или закончит ее вместе с остальными девушками. А дальше? Скрываться, вздрагивать от каждого шороха? Что может быть хуже, чем жизнь, которая тебе не принадлежит?
Варя задрала голову, надеясь разглядеть луну и звезды, но в цареградском небе не было ничего, кроме плотной завесы прокопченных облаков. Через улицу на крыше дома вспыхнул голубым светом прямоугольник размером с простыню. На полотне возник орел с двумя головами – герб Гардарики. В одной лапе он сжимал книгу, а в другой – гаечный ключ. Символы знаний и труда, науки и технологий. Этот экран – визиохолст – показывал особенно важные новости. Изображения для него печатали на специальных слайдах, которые заряжали в большие проекторы на крышах и фасадах домов. Орел исчез, и вместо него появилась надпись: «Внимание! Срочное сообщение! На свободе опасные преступники». Кадр вновь сменился, на экране показали портреты пленников, сбежавших днем с Большого моста. Изображения были довольно точными – опознать по ним беглецов не составило бы труда. «Ксандра Синецкая и Дарий Крылатов» – значилось под портретами. Новый кадр: «Обвиняются в измене и терроризме!» И еще один: «В случае обнаружения немедленно сообщите Блюстителям!» Снова возник герб, за ним – символ Прогресса, и наконец экран погас.
Варя нахмурилась – если эти объявления вспыхивают сейчас по всему городу, беглецам не укрыться. Оставалось надеяться, что Ксандра и Дарий успели покинуть Цареград.
Девушка услышала скрип колес и равномерное постукивание. Через несколько домов над переулками вздыбилась воздушная эстакада – она тянулась к набережной, чтобы дальше пересечь Царь-реку. Рельсы лежали на высоченных сваях, и в темноте казалось, что железная дорога парит в воздухе. Варя ожидала увидеть городской паровай с ярко освещенными окнами и бархатными сиденьями, но по эстакаде с трудом взбиралась ручная
