чтобы не сказать матери Тура какую-нибудь гадость. На Валии было надето зеленое шерстяное платье, которое она носила постоянно, поверх накинут кожух, из которого она давно выросла, голову прикрывал тонкий платок. Видя, что герцог недовольно ее рассматривает, она поежилась и спрятала покрасневшие от холода кисти в рукава. Алан перевел взгляд на выглядывающие из-под длинной юбки носы тонких кожаных ботинок.
– Тур, достань для матери одеяло из-под сиденья, – сквозь зубы процедил он, едва сдерживаясь, чтобы не наговорить женщине гадостей.
Эвелин испуганно посмотрела на герцога, затем бросила беглый взгляд на тетку, и Виктория заметила мелькнувшую в голубых глазах жалость. И что это означает? Непритязательный вид Валии портил и без того неважное настроение. Если ей нечего надеть, что мешало сказать об этом? Или она считает, что герцогу больше делать нечего, кроме как следить за гардеробом домочадцев? Для этого есть слуги, модистки, управляющий! Почему Эвелин не стесняется просить новые платья или украшения, а эта корчит из себя жертву? Или она считает, что если Алан усыновил Тура, то он должен усыновить и его мать? А что сделала эта мать, чтобы сблизиться с Аланом? В груди начал ворочаться злобный монстр. Алан, прищурившись, рассматривал Валию, но она только сильнее распрямляла плечи под его мрачным взглядом и смотрела в окно.
В общем, когда прибыли на место, герцог кипел.
«Чего ты взъелся? – спросил внутренний голос. – Я бы тоже не просила. Ее положение в крепости неясно. Приживалка».
Глупости! У меня никогда не было таких мыслей!
«А ты ей об этом сообщил?»
Она могла просто поговорить со мной или с Туреном! А не сидеть сейчас с видом обреченной жертвы!
«Она держится с достоинством, а ты…»
Заткнись!
Ворон распахнул дверцу кареты, и Алан был неприятно удивлен количеством людей, их встречающих. Он рассчитывал на спокойное утро в узком кругу, а оказалось, что толпа народа собралась поглазеть на таинственного герцога. Площадь перед храмом была заполнена нарядно одетыми людьми. Здесь был, наверное, весь город с окрестностями. Женщины в ярких платках, расшитых кожухах и цветных юбках, веселые шумные детишки, мужчины в лохматых шубах или теплых плащах и в шапках, напоминающих меховые трубы. У всех к одежде приколоты цветные ленточки. Шум, гвалт, смех.
– Твою мать… – только и смог сказать Алан, когда толпа хлынула к карете.
Но уже спешивались воины крепости, выстраиваясь цепью и не давая людям приблизиться.
– Ой, я забыла! – воскликнула Эвелин и полезла в маленькую тряпичную сумочку. Она достала кипу цветных лент и быстро приколола каждому на грудь. Алану досталась синяя. – Вот теперь можно идти. Брат мой, прошу вас сопровождать меня в храм, – церемониально произнесла юная маркиза, подавая Туру руку. Тот серьезно кивнул. – Ворон, а где твоя ленточка?
Телохранитель пожал плечами и моментально был награжден желтой лентой, Эвелин оглянулась, явно разыскивая
