делам, велев ждать здесь. Накачиваясь кофе, он вяло думал, что мог бы сейчас встать и уйти. Ищи ветра на чужой планете… Дальше крамольных мыслей дело не пошло. Бежать? Скрываться? Податься в нелегалы?
И что дальше?
Кредитку Тумидус заблокирует в любой момент. Опять же, «ошейник»…
– …Встань и отойди.
– …Встань и отойди.
Поначалу Лючано не обратил внимания на требовательный детский голос. Мало ли к кому обращается незнакомый мальчик?
– Ты глухой, раб? Я сказал: встань и отойди.
Ребенок старательно копировал интонации кого-то из взрослых.
Обернувшись, Тарталья обнаружил возле себя мальчишку-помпилианца лет пяти. Чудное дитя, хоть на картинку: блондин, аккуратная стрижка, костюмчик с модными «радужками». Мальчик снизу вверх смотрел на Лючано. Лицо его было исковеркано злым недоумением: почему раб не спешит выполнять приказ?!
– Ты меня не слышишь?
– Я тебя слышу, малыш, – улыбнулся Лючано.
– Тогда встань и уйди. Я буду отсюда смотреть визор, – снизошел до объяснения юный помпилианец. Чувствовалось, что он готов кинуться в драку, лишь бы восстановить привычную, естественную картину мира, где рабы встают и уходят, а не сидят и ухмыляются.
– Не хочу я отсюда уходить, – с благодушием взрослого человека ответил Тарталья. – Найди себе другое место, и смотри на здоровье. Или садись вот в это кресло.
– Ты раб. Ты должен повиноваться. Уходи!
Малыш едва не плакал.
На его глазах рушились устои окружающего мира.
Лючано стало жаль ребенка. Он уже решил было встать, во избежание психической травмы, но тут рядом образовался второй мальчик, постарше – явно брат «хозяйчика». Не долго думая, старший отвесил младшему подзатыльник. На удивление, малыш не заревел благим матом, а только надулся и с немым вопросом уставился на брата: за что?!
– Это не раб, балда. Это семилибертус, – объяснил старший. – Он не должен тебя слушаться. Понял?
– А тебя?
– И меня тоже.
– А маму с папой?
– И маму с папой.
– А…
– И дедушку с бабушкой. И учителя Рабирия. Никого. Ты угомонишься или нет?
– А хозяина?
– Хозяина – должен. И то… – мальчик задумался. – Он хозяина по-другому слушается. Иначе. Не так, как все рабы.
– А почему – не так? Почему?
– Отстань, почемучка! Извините, пожалуйста, – серьезно обратился он к Лючано. – Клавдий еще маленький, он раньше не видел семилибертусов. Только по визору.
– Да я и не в обиде…
Маленький Клавдий растерянно моргал, во все глаза разглядывая диковинку – раба, который не слушается.
– А я вас знаю, – вдруг заявил старший мальчик. – Вы к нам в школу приходили.
–
