саблезубов. Он издали заметил, что они бредут по равнине в его сторону. Неподалеку оказался невысокий холм, на котором высились несколько голых деревьев, и Херилак остановился возле них, наблюдая сверху за происходящим.
Обреченный большой олень слабел, с истерзанных боков его уже капала кровь. Добравшись до подножия холма, он споткнулся и, вконец обессиленный, резко повернулся навстречу преследователям. Голодные саблезубы, не думая об опасности, бросились со всех сторон: запах свежей крови будоражил их. Острые рога зацепили одного из нападавших и отбросили в сторону. Тогда вперед выступил вожак, он повалил большого оленя одним ударом лапы. С громким блеянием зверь упал – ему пришел конец. Вожак, рослый черный зверь с мохнатой грудью, отступил, пропуская вперед остальных; мяса хватит на всех.
И тут вожак почувствовал на себе внимательный взгляд. Инстинкт сразу подсказал, что за ним следят. Рыкнув, он поднял голову и заметил Херилака. Пригнувшись, зверь двинулся в его сторону… Херилак уже видел немигающие желтые глаза.
Человек не пошевелился, не опустил копье. Взгляд его был тверд. Он словно говорил: «Вы идете своим путем, а я своим. Если нападете – убью». Саблезуб знал, на что способно копье. Еще раз внимательно взглянув желтыми глазами, зверь вдруг повернулся и спустился к стае. Он подошел к оленю, саблезубы потеснились. Но прежде чем вонзить зубы в теплое мясо, он снова поглядел наверх. Под деревом никого не было. Человек с копьем исчез. Саблезуб опустил морду и принялся за еду…
Буран заставил Херилака отлеживаться под шкурами целых два дня. Большую часть времени он проспал, экономя припасы. Но или ешь, или умирай от голода.
Когда буран наконец прекратился, охотник отправился дальше. В тот же день удача улыбнулась ему – Херилак наткнулся на свежие следы кролика. Заложив копье за перевязь на спине, он взял лук и натянул тетиву… Ночью он пировал, зажарив на костре свежее мясо. Наелся до отвала раз, второй – и засиделся допоздна, обжаривая остатки над углями.
Здесь, на юге, снега было меньше, но зима такая же морозная. Под ногами ломались мерзлые стебли трав. Услышав какой-то звук, охотник поднес ладонь к уху и прислушался. Да, вдали шумела вода, волны прибоя разбивались о берег. Море…
Херилак шел, держа наготове копье, готовый к любой опасности.
Но опасность здесь уже не подстерегала его. Под серым зимним небом он обнаружил лужок, усеянный останками мастодонтов. Холодный ветер свистел в обнажившихся ребрах: здесь поработали пожиратели трупов, попировали вороны и морские птицы. Рядом белел скелет тану. А когда охотник увидел, что весь речной берег усеян человеческими скелетами, глаза его сузились и он стиснул зубы.
Что тут случилось? Мертвы все… все, весь саммад, это ясно с первого взгляда. Погибли дети и взрослые. Но кто убил их? Какой враг напал и перебил всех? Другой саммад? Невозможно. Тану взяли бы шатры и увели мастодонтов, а не перебили бы их вместе с хозяевами. Шатры были на месте, большей частью свернутые, уложенные на травоисы, оказавшиеся возле скелетов мастодонтов. Саммад снимался со стоянки, тану
