тебе очень благодарны, если немного позже ты организуешь нам ужин.
– Конечно, – улыбнулся повар и, поклонившись, вышел.
Лив все-таки лег. Почти. Забрался на кровать с ногами и сел, облокотившись на поставленную вертикально подушку.
– Я «это» не пью, – заявил он, покосившись на поднос и едва не скривившись.
– Не «не пью», а раньше не пил, – безапелляционно сообщила я. – А теперь надо.
Положив три белых шарика эльдорийского аналога сахара, моментально растворившихся в горячем кофе, протянула чашку наставнику.
Эда уговаривать не пришлось. Взяв пример с меня, он теперь добавлял в бодрящий напиток сахар и сливки и наслаждался вкусом не хуже заядлого кофемана.
– Не хмурься как маленький, поверь, сейчас это то, что нужно, – сказала я Ливу. – Сам же мне, помнится, после Совета велел…
«Б-р-р… И зачем вспомнила? Воспоминания не из приятных. Если не считать эффектного появления Лива в конце. Да, пожалуй, ради этого стоило потерпеть», – улыбнувшись своим мыслям, стала наблюдать, как наставник потешно принюхивается к кофе.
– Да, наверное, ты права, – наконец заключил он и глотнул-таки из чашки. И удивленно вскинул бровь. – А не так уж и плохо!
Я не сдержалась и хихикнула. Может, он тоже сластить не пробовал?
Поколебавшись немного, решила, во-первых, проявить заботу до конца, во-вторых – переходить к постепенному рассекречиванию Лива. А именно – не дать ему улизнуть в привычное умалчивание и недоговаривание.
– Ты еще говорил… про огонь, – сказала я и вопросительно вскинула бровь.
Лив не смутился, только замер ненадолго, видимо, прислушиваясь к себе, и ответил:
– Думаю, в этом уже нет необходимости, – и потом совсем серьезно, глядя мне прямо в глаза, добавил: – Спасибо тебе, Тания.
В памяти всплыло переливчатое журчание и солнечные блики на подвижной водной глади, запахи жасмина и сирени, ликование смешанное с непонятной мне горечью, уже не моей, безудержное рвение, сдерживаемое невнятным, но упорным сомнением, доходящим местами до отрицания, но сдающего позиции под натиском накатывающего блаженства. Все переливы соединенных в единый вихрь чувств, в котором почти невозможно было распознать, какие из них мои, а какие – его.
Прогнав зарождающееся смущение (слишком личными, почти интимными были эти воспоминания), я предпочла думать, что Лив благодарит за кофе, и просто пожала плечами.
– Ладно, пошли Эд, – сказала принцу, совсем не по-королевски набившего рот пирожными Жана. – А к тебе мы зайдем через час-другой, на ужин. И не вздумай сбежать! – грозно добавила я, обращаясь уже к наставнику.
Лив усмехнулся и учтиво поклонился, выражая согласие.
Так и подмывало показать ему кулак, но я сдержалась. Стоит попробовать вести себя серьезно, чтобы добиться такого же отношения к себе. В конце концов я рассчитывала получить ответы на свои вопросы, а возможно, и необходимую помощь.
