style="font-size:15px;"> Странный вариант имени, так меня прежде не называли. И кто же это со мной поздоровался? Не жители же далекого созвездия?!
Я прислушалась к себе. Тишина. Больше неизвестный ничего говорить не стал. Убедившись в своей полной и бесповоротной невменяемости от подобной пофигистической реакции на произошедшее, я почувствовала себя на удивление легко, раскрепощенно и радостно.
Услышав, что мелодичная музыка сменилась вполне танцевальной, я смело отправилась обратно к кафе, где, не долго думая, присоединилась к уже вовсю танцевавшим отдыхающим. Звучащие песни не отличались замысловатостью и все сводились к чему-то типа «лето, солнце, жара – танцуй до утра!». Какое такое «солнце» имелось в виду в интервале «до утра» неизвестно, но значения это уже не имело.
Эдик танцевал со мной. И у него, стоит признать, неплохо получалось. В черной рубашке с закатанными до локтей рукавами, темных брюках и со смазливой мордашкой с нетривиальной стрижкой он смотрелся весьма гармонично и к месту в подобной обстановке. А судя по лицам девиц, танцующих поблизости, его привлекательность замечала не я одна.
То ли атмосфера оказала такое опьяняющее воздействие, то ли я все-таки отведала местного вина, но, как мы добрались до номера, категорически не помню. И по какой причине спали мы не раздевшись прямо на покрывале в одной комнате на одной кровати практически друг на друге – тоже.
Проснувшись, я безрезультатно потолкала спящего богатырским сном Эдика (ни тормошения, ни увещевания в том, что желудок не простит мне опоздания на завтрак, не помогли) и пошла в душ. Но вернувшись, застала его в неизменном виде. Потолкала еще, но поняв абсолютную тщетность сих попыток, решила не жертвовать на этого сомнительного субъекта помимо потраченного времени еще и здоровьем и отправилась завтракать одна.
Зря, выходит, я так расслабилась. Не знаю, как именно это произошло и в чем тут дело, но некто, преследующий Эдуарда, моментально его вычислил, едва я покинула номер. Во всяком случае, тревогу я начала ощущать именно тогда. И ведь сперва не придала ей значения! Но когда та стала лавинообразно нарастать, грозя вот-вот перейти в настоящую панику, выбежала из кафе и, так и оставив недоеденным завтрак, понеслась в номер.
Эдик сидел на кровати, прижав подбородок к согнутым коленям и, трясясь мелкой дрожью, смотрел в одну точку куда-то в стену. Взгляд у него при этом был совершенно безумный. Не зная, что делать, я опять принялась его тормошить. Рубашка под моими горячими ладонями казалась ледяной, лицо, шея, руки – тоже. Что же такое?
– Эдик, миленький, очнись! Я тут… Ну пожалуйста, поговори со мной!
Губы его зашевелились, но издали лишь невнятное мычание.
«Плохо дело», – поняла я и заметалась по комнате.
Сердце сжалось в тугой комок. Смотреть на то жалкое зрелище, в которое превратился мой попутчик (или спасаемый? Только вот как спасать-то?!) было страшно. В висках упорно стучала лишь одна мысль: защитить. Оградить, отстоять…
