подвала.
Случись подобное событие неделю назад, он прислушался бы к голосу рассудка. И отбросил бы диковинный пульт от себя, словно гадюку. В те времена он себя считал очень рассудительным и всегда поступал правильно.
«И что мне эта правильность дала?! – набатом ударила в голову мысль. – Я превратился в ничтожество, ночую с бомжами и потерял всё! Но хуже всего, что я смирился с таким положением! Я – не протестую! А ведь мне, по сути, и терять-то больше нечего… И последние три дня я готов умереть… Так что меня в этой штуковине пугает? Смерть? Ха! Плевать и на неё, и на всех в этом подлом мире!»
Он упрятал сигвигатор во внутренний карман ещё вполне прилично смотревшейся куртки и посветил фонариком на недавних собутыльников. Те дрыхли без задних ног и не собирались в ближайшие час-полтора требовать продолжения банкета. Иван вкрутил лампочку обратно и напоследок забрал свой стакан. Стаканы для себя и своих новых знакомых он купил вместе с водкой и закуской. Егорыч и Панфа и знакомиться с ним не стали бы, а уж тем более никогда не пригласили бы в этот подвал, но Иван сильно замёрз и решил не зажимать последние деньги. От такой щедрости уже напившиеся пива бомжи расчувствовались и пригласили его в своё «очень тёплое и самое уютное местечко во всём городе».
Познакомились они в полумраке пивбара, да и вообще в этот злачный район теперь уже не «господин» Загралов попал чуть ли не впервые в жизни. Так что вряд ли Егорыч и его молодой напарник по кличке Панфа его видели раньше. А судя по их пьяным разговорам и попыткам назвать его каким-то «Саньком», а потом и «Дарчем», они уже после первой порции водки стали путать новенького соседа со своими старыми товарищами по образу жизни и смыслу существования.
То есть описать его они не смогут, если те типы их обнаружат. Но очень хотелось верить, что не обнаружат… Хотя, если уж действовать по совести, то следовало разбудить мужиков, предупредить об опасности, и пусть бегут отсюда. Но пока разбудишь, пока растолкуешь… И не факт, что в ответ не понесётся громкая брань, а то и с рукоприкладством. А при своих физических данных Иван сомневался, что даже с Панфой справится. А Егорыч его вообще с одного удара вырубит.
Последние рассуждения окончательно решили всё и заставили Ивана живо перебирать ногами.
Он выбрался на улицу и поспешил прочь от страшного места. А перед глазами стояли недавно увиденные картины: падение трупа, неожиданно появившийся человек, потом ещё трое… Откуда они могли взяться? Этот взрыв… И голос… Голос человека, которому полминуты назад оторвало голову!
Не может такого быть? Конечно нет…
Но еще совсем недавно Загралов и о такой вот своей жизни бесправного бомжа заявил бы с полной уверенностью: не может быть! С ним – никогда!
И тем не менее…
Страх растворился в ночи, а мысли незаметно переключились на то, что случилось с ним в последний месяц. Память перетекла в иное время,
