не добравшись законными путями до черного нала некоторых его фондов, сейчас устраивает небольшую шумиху с обысками в офисах, налетами бойцов спецподразделений на спортивные комплексы, распускает грязные слухи об известном борце, чтобы прибрать к рукам немалые деньги, так?
– Приблизительно так, – пожал плечами Платон. – Потому что трудно, знаете ли, представить бандитов, которые после смерти казначея будут дожидаться, пока его старшему сыну исполнится двадцать один год и он с банковскими счетами сядет с ними за стол переговоров.
– Естественно, они не станут этого дожидаться! – воскликнул Птах. – Даже вы это поняли!
– Не станут?..
– Конечно. Они постараются сделать так, чтобы сыновья Омолова не дожили до указанного возраста.
– То есть как? – опешил Платон. – Вы предлагаете мне жить с племянниками, зная, что они обречены? Это смешно! Не проще ли выделить им охрану, арестовать, в конце концов, и посадить в тюрьму для спасения их жизни?
– За что посадить? – заинтересовался Птах.
– Не знаю... За пьяную обезьяну, например.
– В тюрьмах есть свои заказчики и исполнители. Можно, конечно, попробовать выстроить для братьев Омоловых изолированный противотанковый бункер и замуровать их там, но проще все же поселить их к дяде. Ваша квартира и загородный дом будут оснащены новейшими системами наблюдений, кроме того...
– Исключено! – топнул ногой Платон и пососал палец, слизывая каплю крови, выступившую на месте оторванной заусеницы. Вкус крови усилил накатившее отчаяние.
– У вас нет выбора, – сочувственно кивнул Птах. – Никакого.
– То есть как это? – сразу успокоился Платон, обнаружив в этом непоследовательном кошмаре вполне реальную угрозу.
– Представьте себе на минуту, что я могу принудить вас сделать все, что потребуется, шантажом.
– Шантажом?
– К примеру, – кивнул Птах. – Простым надежным способом.
Платон подумал и постарался осторожно озвучить свои доводы против этого средства принуждения.
– Я одинок, – начал он. – Одинокого человека трудно шантажировать. Нет близких, которым он боится причинить боль.
– Любого человека можно подвести под статью и посадить в тюрьму. Даже при небольшом сроке заключения информация о том, по какой статье он туда попал, может совершенно изменить положение вещей и отношение его к жизни. Согласны, Платон Матвеевич?
Омолов тяжело опустился на стул у двери.
– Нужно иметь веские доказательства, чтобы посадить человека, – тихо заметил он.
– Бросьте. Сами только что рассказывали, как мы преобразуем реальность себе на пользу. Я бы никогда не затронул подобную тему, не будь вы так настырны в своем противостоянии. Жаль.
– Вам – жаль? – Платон вскинул глаза на
