историй неизменно хочется чего-то другого: истории, в которой образ можно рисовать самому, которая не уничтожает многообразия и которая будет не законченным портретом, а своего рода введением, наброском. В настоящей книге и представлена такая попытка истории о Лэйнге, истории его биографии, истории его идей. Здесь намеренно не принимается никакой отчетливой позиции, Лэйнг намеренно не представляется ни психиатром, ни антипсихиатром, ни философом, ни социальным критиком, ни психоаналитиком, ни психотерапевтом. Собственно, мы преследуем две задачи: 1) воссоздать основные вехи творческого пути Лэйнга в единстве биографии, идейного развития и практической деятельности и 2) попытаться представить все то многообразие образов, которые принимала его фигура в сознании современников.
Эта книга не обойдет всех тех ошибок и натяжек, которыми грешат «книги о…», и бессмысленно писать, что здесь кто-то старается избежать чего-то. Невозможно избежать психологизма, выстраивая биографию человека, который сам любил спекулировать на психологических мотивах своего творчества. Невозможно избежать сожаления и грусти, когда пишешь об одной из фигур эпохи шестидесятых – той романтической эпохи, у которой за душой еще что-то оставалось. Невозможно избежать легких ноток патетики, когда пытаешься рассказать о человеке, который всю жизнь стремился жить на грани. И нельзя не попытаться выстроить хотя бы мало-мальски цельный образ творчества и деятельности того, кто был одновременно всем и ничем из того, что о нем говорили, в конце концов, «книга о…» – это всегда попытка последовательного рассказа.
Нами была избрана герменевтическая стратегия изложения. Мы ставили своей задачей представить идеи и деятельность Лэйнга в контексте его собственных устремлений, в контексте деятельности его единомышленников, в контексте духа его эпохи. Мы постарались быть беспристрастными, в какой-то мере реализуя историко-культурный подход. Нам кажется, что наиболее адекватный образ Лэйнга получится в том случае, если мы будем смотреть на него как на фигуру шестидесятых, знаковую фигуру этой эпохи. Казалось, что это позволит избежать не всегда правомерных этических, политических, социальных, научных оценок. Лэйнг стал тем, кто во многом изменил сознание миллионов, он повлиял на интеллектуальный климат, на культуру, на развитие психиатрии, психологии, философии и других гуманитарных и общественных наук. Он – человек, который заслуживает отдельной книги.
Это не означает, что мы поддерживаем или осуждаем саму антипсихиатрию или идеи Лэйнга. Это не означает, что мы считаем необходимой или невозможной антипсихиатрическую практику. Сейчас, через полвека после выхода его первой книги, писать о Лэйнге, или писать об антипсихиатрии, означает осуждать или поддерживать, продолжать или критиковать позиции, действия, проекты. Лэйнг и антипсихиатрия во многом стали символами критицизма и радикализма, к которым принято относиться пристрастно.
Творчество Лэйнга стало рубежом
