ты конченый урод! – выругался про себя Клод. Его терпение окончательно иссякло, его нервировало то, что Серж находился столь длительное время в госпитале у Жюстин, и он начал терять самоконтроль над собой.
Клод был влюблён в Жюстин, и все плотские мысли у него непременно были связаны только с нею. Насколько велико было его искушение, и каких сил стоило ему себя сдерживать. Сколько раз он мечтал о том, чтобы запустить пальцы в её изумительные золотистые пряди волос, – и когда они сидели напротив друг друга за чашкой кофе, и когда он подвозил её до дома.
Несомненно, Жюстин была самой красивой девушкой из тех, кого он когда-либо знал прежде. Он на миг представил, что держит её в своих объятиях, осыпает её тело поцелуями, она страстно отвечает, становясь при этом ещё прекраснее и желаннее.
Клод, любимый мой, – шепчет она, расстегивая пуговицы на его шелковой рубашке. Позволь мне коснуться тебя…
От внезапно нахлынувших сладостных мечтаний, Клод присел на диван, и ему остро захотелось «передернуть затвор». Этой маленькой слабостью он начал грешить еще Африке.
В отличие от Сержа и его друга Мориса, не пропускавших мимо себя ни одной алжирской юбки, он был в душе набожным католиком и отвергал внебрачные связи.
Как человеку верующему, ему, конечно, была известна библейская притча про Онана, которого создатель покарал за пролитое на землю семя любви. Но его пытливый ум рассудил при этом следующим образом: Онан пролил свое семя на землю, совокупляясь со своей женой, дабы та не стала матерью, потому как иных способов контрацепции в те времена просто не было. А если жены нет рядом, то «передернуть затвор» разок другой является делом возможным. Удовлетворение человеком физиологических потребностей не может быть осуждаемым, если заложен нос – надо высморкаться, хочешь помочиться – облегчись, возбудился – сними возбуждение, – постановил он для себя в качестве основного жизненного кредо.
Будучи в командировках в Индии, ему неоднократно приходилось наблюдать, как взрослые мужчины, вне всяких предрассудков на сей счет, мастурбировали в общественных местах на глазах у женщин. Такие же явления он наблюдал и в Новой Гвинее.
Духовные отцы Римской католической церкви, осуждающие онанизм по причине его предполагаемой неестественности, поступают гораздо более неестественно, – заключил он.
Но вот, что действительно счёл Клод неприемлемым для себя лично и для мужчин в целом, так это удовлетворение мужчиной своей физиологической потребности посредством чужой или своей задницы. Ему противно было осознавать, что горячо любимая им Франция стала пристанищем интеллектуальных педиков.
Во всём Серж винил ирландского гомосека Оскар Уайта, основательно намутившего в Париже по возвращении из Англии, где отбывал тюремное заключение за свой содомский грех. Именно с тех пор ряды «голубых французов» стали каждый год множится с поражающей быстротой. Как писателя, Клод, конечно, его уважал, написанный им «Портрет Дариана
