практически наверняка, – глубокомысленно сказал Кощей, – после пребывания на свежем воздухе дети обязательно хотят есть.
– Мяша ей, што ли, принешти… – предложил Леший.
– Лучше рыбки, – возразил ему Водяной. – Сейчас сбегаю.
– Да вы что?! – всполошилась Баба-яга. – Дети ни мяса, ни рыбы не едят.
– А чего они едят? – хором поинтересовалось мужское население леса.
– Колдовать не разучилась? – задумчиво спросила Кикимора у Бабы-яги.
– Да вроде нет. Хотя уже лет двести не колдовала.
– Значит, так, – решительно сказала Кикимора, – Леший, Водяной, Кощей – мигом наружу.
– Там холодно, – поёжился Кощей.
– Зачем? – удивился Леший.
– Выгоняете? – с обидой спросил Водяной.
– Никто вас не выгоняет, – решительно сказала Кикимора. – Козу из снега лепить будете. Потом Баба-яга её колдовством своим оживит, вот вам и молоко.
– Нам молока не надо, – хором сказали Кощей, Водяной и Леший.
– Да не вам оно надо, а девочке. Малые дети к молоку приспособлены.
Мигом выскочили наружу Кощей, Леший и Водяной.
И вот уже около избушки на курьих ножках стоит непонятное чудище. С рогами, лысое, как Кощей, с рыбьим хвостом, как у Водяного, и с громадным выменем.
И тут на крыльцо выскочила Баба-яга, увидела непонятное снежное чудище, осела и обязательно упала бы от ужаса, но Кощей и Леший её поддержали, а Кикимора сказала:
– Колдуй.
– Брекс, кекс, мекс, – пробормотала Баба-яга, и снежное чудовище ожило и сказало:
– Мееее…
А Баба-яга осела в бессознательном состоянии.
Влетела Кикимора в избу, вылетела с ведром и стала доить ожившее вымя. Брызнуло молоко, ударило тугой струёй в дно ведра, и все облегчённо заулыбались. Даже Баба-яга очнулась и улыбнулась.
И вот уже все сидят в избушке и блаженно смотрят, как ребёнок сосёт из тряпочки молоко. Наелась девочка и заснула.
– Пожалуй, я её себе возьму, – решительно проговорил Водяной, – глядишь, скоро у русалки с налимом детёныш народится, подругой девочке будет, – и Водяной задумался…
– Совсем обезумел, – фыркнула Кикимора, – она же человеческий ребёнок. Она в реке захлебнётся. А русалки получаются только от несчастной любви. А она, наша маленькая, пока этих глупостей не знает. Я бы её тоже к себе в болото взяла. Только какая ей жизнь в болоте. Подождём, пока вырастет.
– Всё, – решительно сказала Баба-яга, – жить она будет у меня, и буду я ей приёмной бабкой, и звать её буду Бабка Ёжка, а когда вырастет, сама свою судьбу определит.
И тут девочка заплакала во сне. Посмотрели все друг на друга. Что делать? Вроде сыта, а плачет. И тут Леший хлопнул себя по лбу, подобрал сосновую шишку с пола, обтёр о себя и сунул Бабке Ёжке шишку в рот. Та зачмокала – и так и заснула, чмокая.
И
