тебе имена нескольких людей, которые с удовольствием заплатили бы, чтобы посмотреть на это зрелище.
– Какой же ты несносный! – Женщина закончила упаковывать одежду. – Тебе предложат работу твоей мечты, потому что я уезжаю, – увещевала она.
– Я бы предпочел, чтобы ты осталась, – ответил Тарик, раскрывая объятия.
– Нет, ты вовсе не несносный, – заявила София, обнимая его. – Ты самый лучший. А еще ты единственный человек, по которому я буду очень скучать.
– Знаю.
Женщина прижалась щекой к мягкому кашемировому свитеру Тарика.
– Мне страшно, – прошептала она, представляя, что ждет ее в Авалоне – воспоминания о неудавшемся браке с Грегом и плохом выполнении материнских обязанностей.
– Я тебя не виню, Цветочек. – Он успокаивающе погладил ее по волосам. – Я бы тоже испытывал ужас перед маленьким американским городом с его клетчатыми рубашками, грузовиками с открытым кузовом и огромными покрышками.
София отстранилась и мягко похлопала Тарика по плечу:
– Ну перестань. Не все так плохо.
Про себя же она подумала, что ситуация, в которой она оказалась, далеко не радужная. Она долгое время жила только в крупных городах – Сиэтле, Бостоне, Токио, Нью-Йорке, Гааге – и представления не имела, как будет чувствовать себя в небольшом местечке вроде Авалона. Но она просто обязана воссоединиться со своей семьей. София чувствовала себя так, будто должна выполнить важную миссию, как в суде. Ей необходимо вернуть то, чем она пожертвовала ради карьеры, и найти новую цель в жизни.
– Я пока не говорила детям о своих планах. Лишь то, что со мной все в порядке и что я скоро буду дома. Они пока не знают, что я намерена остаться.
– Ты сошла с ума, точно тебе говорю. – Тарик решил поучаствовать в сборах и принялся складывать брюки Софии и укладывать их в огромную сумку от «Луи Витона».
– Если я сообщу детям о своем намерении остаться, они наверняка решат, что что-то случилось.
– И будут правы – их мать лишилась рассудка.
– Нет, послушай меня, я все решила. У моих друзей из Нью-Йорка – Уилсонов – есть летний домик на озере. Они пользуются им только летом, поэтому предложили мне пожить там зимой, так что без крыши над головой я не останусь.
– В Мейберри.
– В Авалоне. Впрочем, ты прав, разница невелика.
– И… что ты собираешься там делать? Ты хочешь воссоединиться с детьми, это я могу понять. Но как же работа?
София положила свои со вкусом подобранные драгоценности в маленький мешочек и спрятала его в боковой карман чемодана. При виде украшений ей вспомнился разговор с Бруксом Фордамом, когда она заявила, что отказывается иметь вещи, при создании которых применялся принудительный труд.
– Я не знаю, – ответила женщина. – Со мной такого прежде не случалось.
– Так зачем тебе сейчас все это понадобилось? – без тени иронии поинтересовался Тарик.
– Именно
