прошептала она, передавая мужчине свою ношу. Он принял ее с бешено колотящимся сердцем, бережно обнял, прижал к себе.
– Не волнуйтесь, Зинаида Осиповна… Все будет в порядке, уж не в первый раз, поди… Надеюсь, вам понравилась переведенная на ваш счет сумма?
– Сумма-то понравилась, Павел Максимович, но мы должны быть осторожны, это вам не шутки шутить… Мальчику пять лет, зовут Коленька, глухонемой от рождения. Я дала ему снотворное, он крепко спит. Условия жесткие, Павел Максимович, вы должны вернуть малыша не позднее пяти утра – пока не рассветет. Я буду дежурить всю ночь с тяжелым сердцем, сделаю все, чтобы посторонние его отсутствие не заметили. И чтобы он… ну, вы понимаете…
– Разумеется, Зинаида Осиповна, разумеется… мы же не звери какие-нибудь… и конспирации обучены… – мужчина волновался, и присутствие въедливой женщины его тяготило. Он повернулся спиной и засеменил к машине, бережно сжимая сопящий комочек. Женщина посмотрела ему вслед, тяжело вздохнула и закрыла дверь.
Мужчина положил ребенка на заднее сиденье, развернул одеяло, изнывая от сладких предчувствий. Всматривался в кукольные черты – посапывающий носик, пухлые губки, щечки, русые волосики, торчащие из-под шапочки. И чуть не замурлыкал от умиления, расплылся в блаженной улыбке, сердце застучало в предчувствии сладостного события…
Он спохватился – надо ехать. Имеется в предместье проверенный мотель, где не задают лишних вопросов. Закрыл заднюю дверь, подошел к передней… и даже не заметил, как подсекли ногу! Тень метнулась от кустов. Земля убежала из-под ног, мужчина ахнуть не успел, изобразил неуклюжую спираль и, не споря с законами физики, грохнулся оземь. Пещерный ужас обуял, тяжелое колено сдавило грудь, он захрипел.
– Не нервничайте, Павел Максимович, все хорошо… – различил он вкрадчивый мужской голос.
Да чего уж тут хорошего? Игла вонзилась под кожу, и Павел Максимович взревел, как трубный пароход, забил конечностями, пена потекла с губ. Дрожь в теле помаленьку затихала.
– Живой? – осведомился женский голос.
– Почему бы нет? – отозвался мужчина. – Они от этого не умирают… к сожалению.
– Хреново, что живой, – со вздохом согласилась женщина.
Он болтался на стене в каком-то гараже – рядом с лысыми покрышками, стеллажом, забитым пустыми емкостями из-под автомобильного масла, разбитыми подшипниками, инструментами. Абсолютно голый, горло сжимал тугой ошейник, прикрепленный к крюку на стене. Дышать было трудно, но он не умирал, помимо ошейника его поддерживали ремни, пропущенные под мышками – в противном случае он давно бы дал дуба. Мужчина очнулся и сразу начал извиваться, как червяк на крючке, задергал конечностями, начал театрально закатывать глаза. Масса у Павла Максимовича была приличной, тянула к полу, но до пола его ноги не доставали каких-то сантиметров. Он вспомнил,
