чувак, – удовлетворенно отряхнул руки главарь, воровато оглянувшись по сторонам, – дальняя дорога тебе светит. Мы тебя не видели, ты – нас…
Меньше чем через час грузовой состав тронулся и, неторопливо набирая скорость, двинулся по железнодорожной ветке на Уфу. В одном из пустых вагонов, в самом хвосте состава, на полу лежал Антон Копаев, и его голова безжизненно покачивалась, когда колеса дробно стучали по стыкам рельсов на стрелках.
Игра в карты закончилась. С шутками в адрес жен, доставших уже своими призывами, мужики потянулись наконец к подъездам. Дом 15 по улице Сосновой в райцентре Сарапинск был типичным старым домом типичного старого поселка. Трехэтажный, из серого теперь уже кирпича, двор с разномастными сараями, веревки с бельем, которое, впрочем, на ночь убирают. А было время, что и на ночь оставляли.
Сашка Рубин и Колька Милютин домой не спешили. Вечер был душный, у каждого осталось по полбутылки уже теплого пива, и возвращаться потеть в квартиру не хотелось. Низко свисавшие ветви деревьев над столиком, где по вечерам мужики играли в домино и карты, уже источали своей листвой свежесть и ночную прохладу. Хорошо было посидеть перед сном, допивая пиво, покурив последнюю перед сном сигаретку. Просто потрепаться ни о чем со старым дружком, с которым выросли в этом дворе, вместе ушли в армию, и вот уже пятнадцать лет снова дружат, теперь уже семьями.
– Че-то всех позвали, а наши молчат! – ухмыльнулся по-доброму Рубин, потирая грудь под белой майкой. – Не ждут нас сегодня спать, а?
– В такую жару впору хоть раскладушку во двор вытаскивать, – лениво проворчал Милютин, вытирая потную шею и бритый череп снятой рубашкой.
Сиделось хорошо, да и небо сегодня было что-то уж больно звездное и тихое. Громкие голоса раздались справа от дома и стали приближаться. Оба тридцатипятилетних мужика посмотрели в сторону раздававшегося шума и поморщились. Терпеть они не могли поведения кое-кого из современной молодежи. Раздражали демонстративное неуважение и даже наплевательское отношение к окружающим, неумение и нежелание контролировать свои эмоции, соответствовать хоть каким-то нормам этики.
Парней было человек шесть, с ними шли еще и две девахи в коротких юбчонках, прикрывающих разве что только ягодицы. Все были навеселе, а может, и под «дурью». Истошный истерический смех, вопли, вдобавок один придурок подобрал кирпич и запустил им в кота возле мусорных баков. Страшный грохот пронесся по всему двору.
– Че орете! – первым не выдержал Рубин. – Не видите, что окна открыты? Люди ведь спят.
– Кто там вякнул? – раздалось в ответ с блатными дурацкими интонациями.
Коля Милютин был человеком спокойным, но и он взбеленился от такой наглости. Так отвечать взрослым мужикам, да еще в их дворе! Рубин остановить его не успел, и сам тут же вскочил с лавки.
– Так, кто тут недоволен? – Из-под ноги Сашки Рубина со звяканьем отлетела бутылка. – Отморозки недоношенные! Срыгнули отсюда на улицу!
Все
