него была цепкая память на мелочи, и он часто указывал Линькову на неточности в его повторных показаниях, неточности, которые казались Линькову совсем несущественными. Линькову тоже мучительно хотелось курить, он как-то даже попросил разрешения, на что следователь сухо ответил:
– Тут не курилка.
Линькову приходилось рисовать схемы, обозначая крестиками и кружками места, где он лежал, где прятался, где, по его мнению, в это время находился Папава, а два раза следователь возил его в парк, где Линьков заново переживал свой позор.
Обычно следователь был вежлив и только раз вышел из себя. Случилось это, когда Линьков не глядя подписал протокол допроса.
– Почему не читаете? – спросил следователь.
Линьков в этот день устал больше обычного от бесконечно повторяющихся вопросов и равнодушно ответил:
– Я вам доверяю.
Следователь неожиданно покраснел, хлопнул, что есть силы, по столу левой рукой, на которой не хватало четырех пальцев, и заорал так, что у Линькова зазвенело в ушах.
– Мне нужно ваше доверие, как прыщ на заднице! Вы обязаны проверить каждое слово, ведь от этого зависит судьба вашего товарища! Впрочем, – добавил он, внезапно успокоившись, – какой вы товарищ? Вы из тех, с кем, как говорится, в разведку не ходят.
Линьков сделал вид, будто читает свои показания, а тем временем думал, что вот этот человек, сидящий напротив, который в отцы ему годился, вероятно не раз ходил в разведку и с такой же брезгливой складкой у рта вонзал нож в спину часовому. На войне свои законы. Там не принято жалеть врага: если ты его не убьешь, он убьет тебя. Но разве бандит не тот же враг? Почему же, в таком случае, арестован Папава, который ни в чем не виноват, и так бесконечно тянется эта следственная карусель?
– Ну? – спросил следователь.
– Все правильно.
– Дайте вашу повестку.
Он проставил на повестке время и щелчком перебросил ее Линькову. Тот, выйдя в коридор, разорвал повестку, а клочки бросил в урну.
Сегодня, как обычно, следователь начал с вопросов, которые, по мнению Линькова, прямого отношения к делу не имели.
– Расскажите последовательно все, что вы делали в тот вечер, придя домой.
– Всего не помню.
– Постарайтесь вспомнить.
– Сначала умылся.
– Не сняв пальто?
– Нет, пальто я снял.
– А затем?
– Выпил водки.
– Сколько?
Линьков пожал плечами.
– Какое это имеет значение?
– Отвечайте на вопрос!
– Стакан.
– Значит, граммов двести?
– Да.
– Почему так много?
– Очень болела голова.
– А может, просто было стыдно?
– Нет, – задумчиво оказал Линьков, – тогда еще не было стыдно.
– А
