преображали мир, мужественно и честно выполняя свой долг, когда у сильных не хватало сил…»[50]
Израильская фантастика развивается на протяжении тысячелетий – за ней многовековая традиция еврейской культуры, сохраненной в диаспоре. Но израильская фантастика и очень молода – ей, как государству, немногим за шестьдесят. Любые прогнозы о путях ее развития безосновательны (культура – живой организм). В то же время за ее будущее можно быть уверенным, о причинах чего, в сущности, говорится в стихотворении Игоря Губермана, фантастическом по форме, но таком реалистическом по содержанию,
Везде, где есть цивилизация
и свет звезды планеты греет,
есть обязательно нация
для роли тамошних евреев[51]
В поисках Несбывшегося. Жизнь и судьба Уильяма Морриса
А над гаванью – в стране стран, в
пустынях и лесах сердца, в небесах
мыслей – сверкает Несбывшееся –
таинственный и чудный олень вечной
охоты.
Уильям Моррис – одна из самых драматических фигур в истории английской литературы XIX в. Утверждение это может показаться надуманным, если вспомнить судьбы Томаса Чаттертона или Перси Биши Шелли, да можно назвать в истории литературы Великобритании немало авторов, чьи судьбы сложились куда трагичнее. Ведь жизнь Морриса по меркам того времени была долгой (он прожил шестьдесят два года) и благополучной: от отца он унаследовал значительное состояние, дававшее ему возможность заниматься тем, чем хотел, у него была семья, две прелестных дочери. Благодаря разносторонним способностям и неустанному труду, почти все, за что он брался – а выступал Моррис как поэт, прозаик, переводчик, публицист, издатель, музыкант, художник, дизайнер, архитектор, скульптор, – приносило ему не только известность, но нередко и ощутимую прибыль. Откуда же трагизм в этой состоявшейся судьбе?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо вспомнить, как складывался жизненный и творческий путь Морриса, и попытаться понять, насколько полно удалось ему воплотить в жизнь тот идеал, к которому он стремился всю жизнь.
Моррис родился 24 марта 1834 г. в семье коммерсанта, жившего в собственном доме в пригороде Лондона. Дом находился недалеко от леса, в котором мальчик играл часами, воображая себя то Робин Гудом, то героем артуровских легенд, то персонажем романов Вальтера Скотта, одного из самых любимых писателей подростка (читать Моррис научился в четыре года). Любовь к творчеству Вальтера Скотта сохранилась у Морриса на всю жизнь и послужила впоследствии одним из факторов, который – в числе прочих – станет основой духовного родства писателя и прерафаэлитов[53]. Также в детстве у Морриса возник глубокий интерес к истории и готической архитектуре. Для Морриса история всегда была
Толкин Дж. Р. Р. Хранители: Летопись первая из эпопеи «Властелин Колец». М., 1983. С. 201.
Губерман И. Антология Сатиры и Юмора России. Том 17. М., 2006. С. 107.
Грин А. Бегущая по волнам//Грин А. Собр. соч. в 6 т. Т. 5. М., 1965. С. 7.
См. об этом: Аникин Г. В. Эстетика Джона Рескина и английская литература XIX века. М., 1986; Golden Chain: Essay on William Morris and Preraphaelitism. Ed. by C.Silver. N.Y., 1982.
