опровергали подобный пессимизм насчет режима торговли. Глобальная торговля, вовсе не сократившись, резко увеличилась в 1990‐х и 2000‐х гг. К этому привели создание Всемирной торговой организации, расцвет двусторонних и региональных торгово-инвестиционных соглашений, а также подъем Китая. Был начат новый век глобализации (по сути, более напоминающей гиперглобализацию).
Если оглянуться, «новый протекционизм» 1980‐х гг. не был радикальным разрывом с прошлым. В большей мере он был примером сохранения режима, а не его разрушения, как написал политолог Джон Рагги. Тогдашние «специальные меры защиты от импорта» и «добровольные» экспортные ограничения (ДЭО) были внесистемными (ad hoc). Однако они были необходимыми откликами на распределительные проблемы и сложности приспособления, поставленные появлением новых торговых отношений18.
Те экономисты и специалисты по международной торговле, которые кричали в то время: «Волк!» – ошибались. Если бы правительства прислушались к их советам и не ответили на запросы своих избирателей, ситуация, возможно, усугубилась бы. То, что современникам виделось подобием губительного протекционизма, фактически было способом выпуска пара во избежание излишнего роста политического давления.
Не аналогична ли обеспокоенность наблюдателей сегодняшней негативной реакцией на глобализацию? Международный валютный фонд (наряду с прочими) недавно предупредил, что медленный экономический рост и популизм могут привести к вспышке протекционизма. «Жизненно важно защитить перспективы растущей торговой интеграции» (согласно главному экономисту МВФ Морису Обстфельду)19.
До сих пор, однако, мало признаков того, что правительства решительно уходят от открытой экономики. Президент Трамп, возможно, по-прежнему вызывает торговый хаос, но оказалось, что лает он сильнее, чем кусает. Сайт globaltradealert.org поддерживает базу данных по мерам протекционизма и зачастую является источником заявлений о ползучем протекционизме. Кликните на их интерактивную карту протекционистских мер, и по всей планете вы увидите «салют» красными кружками. Он выглядит устрашающе, пока вы не кликните на карту мер либерализации, обнаружив сопоставимое число зеленых кружков.
Ныне разница состоит в том, что популистские политические силы представляются гораздо более мощными и близкими к победе на выборах,– отчасти это реакция на достигнутый в 1980‐х гг. этап глубокой глобализации. Не так уж давно невообразимо было бы даже помыслить о выходе Великобритании из Евросоюза или об американском президенте-республиканце, обещающем отказаться от торговых соглашений, построить стену на пути мексиканских иммигрантов и наказать компании, которые уходят за границу. Национальное государство, кажется, намерено возродиться.
Но урок из 1980‐х гг. состоит в том, что частичный отказ от гиперглобализации не обязательно является дурным – в той мере, в какой он служит сохранению достаточно открытой мировой экономики. В
John Gerard Ruggie, «International Regimes, Transactions, and Change: Embedded Liberalism in the Postwar Economic Order»,
«IMF Sees Subdued Global Growth, Warns Economic Stagnation Could Fuel Protectionist Calls», IMF News, October 4, 2016, http://www.imf.org/en/News/Articles/2016/10/03/AM2016-NA100416-WEO.
