источником света в которой служил лишь огонь в очаге, столь же тускло освещенную гостиную и, наконец, оказались в библиотеке. Клифф не потрудился закрыть за собой дверь тикового дерева и зажег несколько газовых ламп.
С угрюмым выражением лица Девлин проследовал к позолоченной тележке с напитками и налил из графина бренди в четыре стакана. Он также был погружен в свои мысли. Алексей просто наблюдал за ним, в действительности не видя и страдая от ужасной головной боли.
Он составил себе совершенно неправильное представление о Монтгомери. Знай он, на что американец способен, никогда не привез бы его домой, и уж тем более в Аскетон-Холл. При мысли, что он сам познакомил своего рулевого с Элис, ему стало еще хуже.
Молодой человек понимал, что ему никогда не удастся забыть того, как Монтгомери, охваченный похотью, лежал поверх девушки, такой крошечной и хрупкой в его руках, но отчаянно сопротивляющейся его натиску. Также ему никогда не удастся забыть звука, сопутствовавшего тому ужасному поцелую, – тяжелого дыхания американца, сопровождавшегося отрывистым похрюкиванием. Элис хныкала от страха и, вероятно, боли.
Усилием воли Алексей отогнал ужасное воспоминание прочь, но на его месте тут же возникло другое, не менее неприятное, – залитое слезами личико Элис. Он снова представил, как держал девушку в своих объятиях, плачущую, обиженную и напуганную. Боже всемогущий, никогда еще она не была столь красивой и столь уязвимой, а сам он никогда не испытывал столь сильного желания защитить ее.
В желудке его возникло неприятное ощущение. Он так хорошо знает Элис, знает с тех пор, как они были детьми.
Я не пьяна и домой не собираюсь. Или хочешь лично меня отвезти?
Ты что – заигрываешь со мной?
Я заигрываю со всеми – не забыл?
Напряжение, владевшее Алексеем, достигло небывалого накала. Эта девушка всего лишь безрассудная, невозможная, ненасытная кокетка, которая нынешним вечером флиртовала со всеми неженатыми мужчинами. И с Монтгомери в том числе. И с ним самим. Но как бы она себя ни вела, ни одна женщина не заслуживает подобного обращения.
Именно он виноват в том, что пригласил Монтгомери в Ирландию…
Перед его мысленным взором с головокружительной быстротой проносились образы: Монтгомери, с силой сжимающий Элис в объятиях, Монтгомери, бросающийся за ножом одновременно с ним самим, тело рулевого, выброшенное за борт в чернильные воды моря.
Девлин протянул ему стакан, и Алексей принял его, но видел он в это мгновение лишь Элис, соблазнительно улыбающуюся ему.
Ты пьяна, как матрос, Элис. И ты отправляешься домой.
Я не могу поехать домой, потому что пообещала Уильяму еще один танец – и прогулку в саду. Разве ты не заметил, какая сегодня красивая луна? Ее называют луной влюбленных, Алекси…
Молодой человек почувствовал, как вскипает кровь в его жилах, принося с собой желание разломать хоть что-нибудь, и немедленно. Конечно же Элис его не послушала! Она никогда
