style="font-size:15px;"> Мне регулярно присылают журнал Русской Православной Церкви за границей «Православная Русь», и я добросовестно прочитываю его. Недавно увидел статью «“Дом трудолюбия” на Брайтон-Бич» и заинтересовался. Пишет диакон Вадим Арефьев, пишет о русских бомжах на Лонг-Айленде в Нью-Йорке. Боже мой! Не знаю, но почему-то никогда не думалось, что наши алкоголики переместятся в Америку. А узнав об этом, проникся к ним жалостью. Не понаслышке знаю жизнь пьяницы – она полна приключений, болезней, травм, преступлений и невыразимых страданий. А тут еще незнание языка, презрение или безразличие аборигенов, чужие законы и отсутствие документов. За тем ли они стремились в «страну равных возможностей»? Пили бы уж в родной сторонушке, где и народ подобрее, и стражи порядка отходчивые, и зелье доморощенное. Зачем отправились за два океана горе мыкать? Дома и земля пухом…
У шлагаума
Он уезжает из России.
Глаза, как два лохматых рта,
глядят воинственно и сыто.
Он уезжает. Все. Черта.
«Прощай, немытая…»
Пожитки летят блудливо на весы.
Он взвесил все. Его ужимки —
для балагана, для красы.
Шумит осенний ветер в липах,
собака ходит у ларька.
Немые проводы. Ни всхлипа.
На злом лице – ни ветерка.
Стоит. Молчит. Спиной к востоку.
– Да оглянись разок, балда…
Но те березы, те восторги
его не тронут никогда.
Не прирастал он к ним травою,
колымским льдом – не примерзал.
– Ну, что ж, смывайся. Черт с тобою.
Россия, братец, не вокзал!
С ее высокого крылечка
упасть впотьмах немудрено.
И хоть сиянье жизни вечно,
а двух Отечеств – не дано.
Ура-а-а! Позвонили из издательства – приняли вторую книгу «Былинки» в работу, да еще поблагодарили за написанное. Как ждал я этих ненасытных слов! Но где она, радость моя несказанная? Я хочу радоваться, как в детстве, задыхаясь и плача, – вот тогда радость до неба, Москва звенела, и поводы были посерьезнее: мне велик купили! А напиши я тогда книжку и надумай в школу принести похвастаться, да задразнили бы «Писакой». Вон их сколько понаписано, книжек, дома не поиграть, и велик пришлось в коридоре ставить. А ну соседи уронят?.. Нет, не тянет книжка на велик! Если бы там я стал директором по мороженому или в зоопарк пускать-не пускать, или железную дорогу, как в магазине «Пионер» на улице Горького, – куда ни шло. Но с великом разве сравнишь! Спицы в колесах блестящие, шины, как мяч, упругие, сиденье можно по высоте менять, звонок на руле, впереди фара горит, сзади багажник, а на раме ручной насос. И еще под сиденьем качается сумка с ключами и запасным ниппелем, Ногу на педаль – и лети быстрее ветра по Хорошевке! Да Толька Басов из 3«Б», дружок мой закадычный, если не лопнет от зависти, то уж прокатиться разок-другой, как пить дать, попросит, Жалко, конечно, а вдруг грохнется с моего стильного велика? Ох, нет, нельзя не дать, он мне настоящий военный компас давал поносить, ему отец подарил. Тоже вещь, ничего не скажешь, А велик только у Генки из соседнего двора, и старый, скрипит
