гондоле уместились не только Валентин, Квай и десяток членов правительственной комиссии, но и парочка лакеев, грузовой отсек ломился от багажа и припасов, а экипаж дирижабля помимо пилотов, мотористов и стюарда включал в себя метеоролога и нескольких бортстрелков. Передняя часть пассажирской гондолы плавно переходила в прозрачную вращающуюся башенку, хищно выставившую тонкие стволы скорострельных орудий, сзади было то же самое, и еще несколько огневых точек, управляемых дистанционно, размещалось на спине летающего веретена. Собственное имя воздушного судна пришло из невообразимой древности: «Не тронь меня!»
«Не тронь меня, мне и без того страшно», – мысленно дополнил Валентин, отметив про себя, что ирония выходит мрачноватая. Гм, а какой же ей еще быть?..
Ему предстояло провести в гондоле не менее шести суток, считая и обратный путь. Ни бассейна, ни ванны, ни даже кадушки с водой на борту. Лишь мягкие кресла и сомнительные портативные гель-коконы. Туземцам-то что – они все как один жилистые и в весе мухи. Выдержат легко. А человек с нормальной планеты?
Надо выдержать. Валентин настроился на серьезное испытание. Не так уж долго Дно жевало и плющило его, чтобы он сломался, плюнув на все. Вот Кваю хуже, он торчит на Дне почти год, ему остался лишь месяц, он считает дни, зато он невысокий и худой, легче раза в полтора. Выдержит.
Было приятно, что Квай, заведомо не пришедший в восторг от перспективы провести шесть дней вне бассейна, не стал изобретать причины, чтобы не лететь. Если и дальше будет держаться молодцом, надо будет потом похвалить его в отчете…
Первые часы дирижабль сопровождали боевые самолеты, но нападения крылатых тварей не последовало, и эскорт отстал. Однако стрелки по-прежнему сидели в прозрачных башенках, прилежно вертя головами во все стороны. Едва различимые, как сквозь мутное стекло, медленно плыли внизу поля, селения, заводы с низкими, прилежно дымящими трубами, ниточки дорог, карликовые местные леса. То и дело ландшафт рассекали похожие на рубцы линии старых и новых тектонических разломов. Проявилось из мути и долго-долго – так, что надоело смотреть – маячило зеркало колоссальной реки.
Внезапно большой участок берега задрожал, начал ходить волнами, растрескался и сполз в реку. Квай тыкал пальцем: смотрите, мол, землетрясение.
– Мелкофокусное, локальное, – уточнил он, когда внизу все кончилось.
– А шаткий трон у Аида, – пошутил Валентин. – Этой планете просто нравится трястись.
Он ожидал, что Квай хотя бы прыснет, но тот лишь вздохнул очень серьезно и сказал:
– Что есть, то есть, нравится. Тут недавно на окраине столицы туземцы построили стадион, большой такой. Легкая атлетика. Понятно, тяжелая на Дне даже донникам не по силам. Так в прошлом году стадион хоп – и провалился. Совсем. И трясло-то не слишком сильно, баллов на девять всего…
К этому следовало привыкнуть. Девятибалльное землетрясение – не слишком сильное? Ну-ну.
– Неужели они не нашли для столицы менее опасное место? – спросил Валентин.
И
