Волкова вдруг что-то накатило. Он не видел свое родное гнездо или стаю, как сегодня выразилась Аня, пять долгих лет. Стало вдруг очень грустно или nostalgie*, как говорят итальянцы. Ком подступил к горлу. Но Владимир уже давно заставил себя принять, что все это в прошлом. Хотя взирать на то, во что превратилось поместье, все равно оказалось грустно.
* Nostalgie – лат. термин придуман в 1668 г. Йоханнесом Хофером; от др.-греч. "возвращение; поездка" + др.-греч. "боль, страдание".
«Куда только смотрит этот пройдоха управляющий?!»
– Игнат, – подозвал Волков верного крепостного, разгружавшего экипаж.
– Да, барин? – отозвался слуга, стягивая огромный чемодан с крыши повозки себе на плечи.
– Ты писал в поместье, что мы приедем?
– Никак нет, барин, – опуская чемодан на землю и садясь сам возле него, произнес Игнат. Он потер лоб, вздохнул и добавил. – Я решил, что неожиданный приезд будет лучше для порядку там и прочего…
– Верно решил. Слушай, бросай это дело, – Волков кивнул на чемоданы. – Негоже моему личному холопу этим заниматься. Пойдем лучше поглядим, что дома делается. Я, как-никак, пять лет здесь не был.
– Пойдемте, барин, – с радостью отозвался Игнат. Он тут же поднялся и начал отряхать штаны в том самом месте, на котором сидел.
Волков повернулся и резко опустил трость на землю, отчего металлический кончик громко ударился о какой-то камень. Владимир нахмурился:
– Еще и камни какие-то под ногами. И где это, хочется знать мне, управляющий, почему это нас никто даже и не встречает?
Владимир, постукивая тростью, побрел в сторону дома, Игнат устремился за ним. В окнах первого этажа горел свет. Барин направился прямо к главному входу. Подойдя, он постучал отполированным серебряным набалдашником в виде головы волка в дверь. Через минуту ему открыли. Перед Волковым стоял молодой рыжеволосый парень, Владимир отодвинул его в сторону тростью и прошел внутрь дома. Парень только рот открыл и с удивлением уставился на молодого барина.
В прихожей Волков увидел толстую бабу Авдотью ключницу, она всплеснула руками и как блаженная завопила:
– Слава тебе господи, барин наш родненький приехал!
– Тихо, тихо, – повелительно произнес молодой дворянин. – Здравствуй, Авдотья. Где этот пройдоха, управляющий, и почему усадьба в таком запустении?
– Этого я не ведаю, – сказала ключница. – А Митяй Пафнутич в гостиной с ипостатом борется.
– С каким таким ипостатом? – удивился Владимир.
– Ну, с этим иноземным! Приехал сюда, сказал, что память батюшки вашего покойного Михаила Андреевича, царство ему небесное, почтить хочет, – она перекрестилась, – а сам все пьянствует да гуляет. Третий день выгнать не можем! – запричитала Авдотья, разве что не расплакалась.
– Ну, полно, полно! Показывай мне, кто такой здесь без моего ведома распоряжается, – усмехнулся Владимир.
