утрам вскакивали по команде:
– Подъем! На зарядку становись! Форма одежды – трусы, ботинки!
В каждом взводе назначался в очередь «виноватый», который во время общей пробежки, на углу, в булочной, закупал, испугав ранних местных старушек, выбежав из строя в трусах и ботинках, свежие теплые батоны на всех, из расчета один на двоих, и гарантированно получал затем от комвзвода наряд вне очереди, пока остальные роняли под ноги слюну в надежде, что покупка произошла!
Двадцать пять граммов масла на полбатона в завтрак! С чаем! Ежедневная мечта!
Каждую субботу в училищном клубе – танцы. Многим в увольнение идти некуда. Танцуют.
«Многоопытные» командиры взводов, лейтенанты и старлеи из недавних выпускников, предупреждают:
– Смотрите! Вы только собираетесь стать офицерами! Многие из тех женщин, которые приходят к нам в клуб, по срокам на наших танцах уже выслужили звания капитан-лейтенантов. Будьте осторожны!
Осторожными из нас потом оказались далеко не все.
В увольнения нас отпускали регулярно. Особенно – отличников учебы. Меня в эти списки, к счастью, зачислили уже после первой сессии.
Исключительной привилегией считалось попасть «на сквозняк» – то бишь с вечера пятницы до воскресенья. В моем случае сказались преимущества: родители живут в гарнизоне под Киевом. Отличник учебы. Потом, года через два, по-моему, – член парткома.
Отгладишь брюки до остроты лезвия. Фланельку. Отстираешь гюйс – форменный воротник. Чехол бескозырки летом должен сиять первозданной белизной! Гордо светится на бескозырке ленточка:
«ВЫСШЕЕ ВОЕН.МОР.ПОЛИТ. УЧИЛИЩЕ»
За спиной и на плечах золотом сияют якоря.
Ехать не далеко. Метро. Потом – автобус от «Левобережной». Ну, с часок.
В автобусе от дышащих женских взглядов неловко. После мужского «общежития» лицом к лицу и грудь к женской груди охренеть недолго! Забиться бы в дальний уголок! Так ведь нет. Салон битком. Едут со смены. Едут оттуда, где работа есть, туда, где просто ночуют.
Бежишь от остановки, как полоумный. Здесь все родное. Знаешь каждую кочку. Домой. Домой! Мама накормит. Постирает. Батя погладит. Почти двое суток кайфа!
Стиральной машины в ту пору у нас в доме не было.
– Сынок, давай чехол от бескозырки твоей тоже простирну! – мама, конечно, знает, что своими распаренными заботливыми руками отбелит его лучше, чем хозяйственное мыло в казенной мойке на Подоле.
– Господи! Кто ж тебе такое сотворил?!
Оба конца ленточки с якорями обрезаны ровно. На одном уровне.
В воскресенье, в 6 утра, по дороге в училище, Слава Богу, не встретился военный патруль.
Так и ехал, на всякий случай зажав бескозырку под рукой.
А в Североморске через пару лет был полярный день.
С непривычки трудно. Не спится. Волнительно отчего-то.
Солнышко устало. Днем светит,
