ячейки могут выдать полицейским по ордеру, а вот из дипломатической миссии выковырять искомый предмет можно, только взяв здание штурмом.
Общение с посольским медиком помогло окончательно взять себя в руки. Оно – и то, что для генетического теста он с меня сцедил аж триста миллилитров крови: не то чтобы серьёзная кровопотеря, но вот на мир начинаешь смотреть более философски, и дёргаться больше не тянет. Правда, по окончанию процедуры взятия анализов выдал аж три плитки гематогена, чей вкус пробил-таки на ностальгию. Помню, ел эти «шоколадки» в детстве – мать в прошлом мире мелкому мне в аптеке покупала: мир другой, лет прошла чёртова уйма, а ощущения на языке ничуть не изменились!
По дороге в кабинет Колоскова я едва не запнулся о беззвучно и молниеносно выскочившего под ноги Рюрика Пятого, здоровенного и безумно пушистого посольского кота-сибиряка. В очередной раз сбежал из жилого сектора – к гадалке не ходи.
Не успел я и рта раскрыть, как животное, флагом задрав хвост, неспешно порысило впереди меня, иногда искоса оглядываясь, словно проверяя: не отстал ли? Около нужной двери стало понятно, за что меня удостоили эскортом: глупый человек должен был открыть Его Величеству дверь в кабинет. Во всяком случае, именно так я интерпретировал брошенный нетерпеливый взгляд.
– А тебя не проверяли на наличие ментальных способностей? – берясь за ручку, спросил я у него.
– Мяу, – к звуковому ответу прилагалось нетерпеливое движение хвостом из стороны в сторону.
Почему-то у меня сложилось чёткое впечатление, что перевести сие стоило как «Спроси ещё – платят ли мне зарплату!» Впрочем, ещё сильнее четвероногий палиться не стал: проскочил в щель, едва я толкнул створку, и едва ли не с порога длинным изящным прыжком пролетел полкомнаты, чтобы приземлиться на столе помощника помощника посла. И мгновенно принял позу, словно тут уже половину дня провёл.
– Ох, опять?! – Владимир Иванович натурально схватился за голову, но тут же профессионально переключил внимание на меня: – Ярослав, рад тебя видеть!
Блин, дипломат, если вдруг лишится карьеры, уверен, сможет не хуже зарабатывать практикующим психологом: одна лишь интонация, дополненная выражением лица – а я словно себя дома почувствовал! Дома, а не дома, как в моей больничной палате.
– Я тоже рад вас видеть…
Глупо, но мне вдруг стало стыдно вываливать на Колоскова свои проблемы с американской дипломатией. Впрочем, тот сам догадался, что я не просто так заглянул на огонёк:
– Что-то случилось?
– Да, так… – мне всё-таки удалось справиться с дурацкой робостью, не иначе как гормонами молодого тела навязанной. – Янки дали от ворот поворот. «Информация не выдаётся».
Секундное выражение непонимания сменилось на лице дипработника озарением и досадой.
– Проклятье! Прости, Ярослав, моя вина. Почему-то подумал, что ты поймёшь… Профдеформация чёртова!
