ничего не может поделать с вратами. Он не может впустить Отражения обратно… Все это следует из его человеческой природы, и, кажется, именно на это и рассчитывал Ильверс д’Аштам.
– Но зачем нам идти к нему, если он безвреден?
– Разве я сказал, что он безвреден?
Вампир поднялся, отряхнул плащ.
– Пойдем же, Миртс. До утра еще есть время, мы успеем поговорить с ним. Но… будь начеку. Что бы ни случилось, сразу – беги. И еще, дорогая, упаси тебя Воля Дэйлорона пытаться его убить.
Миртс промолчала. В душе, навеки прикованной к телу, шевельнулось недоброе предчувствие. Молодой вампирессе совершенно не хотелось идти к упомянутому Золию; даже его имя, казалось, источало неясную угрозу.
Но все же они спустились с лысой макушки холма, пробрались сквозь поросль молодняка и зашагали по дороге к воротам.
– Норл… Они же не пустят нас, народ Зла, в город?
– Разумеется, не пустят. Но отчего бы им не пропустить двух путешественников, к тому же, с тяжелыми кошельками у пояса?
И Миртс немного успокоилась. Старый вампир знал, как заставить людей верить в то, чего нет на самом деле. Вот и сейчас: остановившись у гигантских створок, обитых бронзовыми полосами, он закрыл глаза, сцепил пальцы на уровне груди и в такой позе застыл. Потекли мгновения, за которые – Миртс так и не смогла ощутить мыслепоток – что-то изменилось. Загрохотали механизмы в толще стен, и ворота медленно приоткрылись. Ровно настолько, чтобы пропустить двух усталых путников.
Д’Эвери решительно двинулся вперед; тут же, откуда ни возьмись, объявился караульный и с низкими поклонами принялся приветствовать дорогих гостей. Получив тяжеленький золотой, человек засиял от радости едва ли не ярче монеты; его поклоны стали еще более низкими, а в глазах почтительно замерло благоговение.
– С Закрытым городом этот фокус уже не поможет, – пробормотал Норл себе под нос, – там чародеи, и не самые слабые.
Дальше они шли по спящему Алларену. Вернее, таковым он казался только на первый взгляд; Миртс чувствовала, как снуют туда-сюда мелкие воришки и убийцы, как бряцают латами изредка проезжающие патрульные. Ну, а добропорядочные горожане, конечно же, предпочитали оставаться под обманчиво-надежной защитой каменных стен.
Невзирая на середину осени, ночь была теплой. И даже зловоние, что живет в больших городах, не перебивало грустного запаха сырой листвы, аромата увядания и вечного сна.
Это могло показаться странным, но примерно так же пахло по осени и в Дэйлороне, в том, еще живом, каковым очень хорошо помнила его Миртс. В груди всколыхнулась горечь огромной потери, полыхнул огонек ярости…
– Перестань, – обронил Норл, – не надо так… Этим ты никому не поможешь и никого не спасешь. Надо думать не о том, как отомстить, а о том, как исправить… Впрочем, я тебе уже об этом говорил.
– Да, учитель, – она покорно кивнула, немного сожалея
