указанных перемен некий «религиозный НЭП» – нет смысла. Несомненно одно: столь явное изменение политики государственной власти по отношению к религии безусловно способствовало усилению союза с широчайшими массами крестьянства и достижению «гражданского мира».
Ситуация осложнялась тем, что в это самое время – летом 1921 года (как и накануне Кронштадтского мятежа) в Петрограде и Москве на ряде государственных предприятий, в связи с задержкой зарплаты и ростом дороговизны, начались стачки. И сразу же в некоторых из них «засветились» нелегалы – меньшевики и эсеры. Усматривать в этом козни чекистов, сегодня, после выхода в свет многотомных публикаций документов этих партий, нет уже никаких оснований.
В этой связи в начале июля Ленин пишет Уншлихту: «Сообщают про Питер худое… Как бы-де не прозевать второго Кронштадта». И Политбюро принимает решение – поручить ВЧК принять необходимые меры предосторожности и направить в Питер «рабочих-металлистов из старых членов партии»[197].
Против эсеро-меньшевистского подполья были усилены репрессивные меры – аресты, высылка. Но надо было отделить этих активных противников от тех, кто готов был сотрудничать с Советской властью.
Решение этой задачи имело не только политический, но и определенный нравственный аспект. Ведь всего за 5-10-15-20 лет до этого с многими из них большевики сидели вместе в тюрьмах, отбывали каторгу и ссылку. С многими из них, несмотря на политическое противостояние, сохранялись и сугубо личные, дружеские отношения. И стричь теперь всех инопартийцев под одну гребенку было по тем временам просто невозможно.
В самый разгар Гражданской войны, когда целый ряд меньшевиков заявили: «Мы от политики отказались, мы охотно будем работать», Ленин ответил им: «Нам чиновники из меньшевиков нужны, так как это не казнокрады и не черносотенцы, которые лезут к нам, записываются в коммунисты и нам гадят. Если люди верят в учредилку, мы им говорим: “Верьте, господа, не только в учредилку, но и в бога, но делайте вашу работу и не занимайтесь политикой”»[198].
В какой-то мере эту проблему решило создание – по инициативе Дзержинского, Рудзутака, Ярославского – Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Его открытие состоялось в Москве в Доме союзов 21 марта 1921 года. Поначалу оно насчитывало лишь несколько сот человек, но через несколько лет число его членов перевалило за тысячу. Отделения Общества функционировали не только в Москве и Петрограде, но и в других городах России, Украины, Белоруссии, Грузии.
Помимо коммунистов, создавших свое Общество старых большевиков, в Общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев вошли ветераны «Народной воли», свято хранившие заветы русского народничества, бывшие эсеры, меньшевики, бундовцы, анархисты и беспартийные участники российского революционного движения.
Общество стало издавать «Историко-революционный вестник», а затем журнал «Каторга и ссылка»; его члены выступали на предприятиях, в учебных заведениях,
См.:
