прилила к щекам. Кровать-то одна! Как же они с фальшивым мужем Петром спать станут? Иль у хозяйки спросить еще матрасик? Да ведь стыдно и спрашивать такое! Как это, подумают, муж с женой врозь спят? О-о! Вот еще непредвиденность! Надо с Петром посоветоваться, а впрочем… Петр ждет не дождется своего часа, влюблен по уши! Что уж теперь, сама напроказила – венчаны! Да и Петруша… такой симатичный, такой милый… А Натан?.. А Натан – это святое. Это на всю оставшуюся жизнь. В светлом потом.
Так и порешила Наденька: с Петром, так уж и быть, как положено мужу и жене, временно спать, а Натан Григорьевич – за пределами суетного сего жития, это – святое, сокровенное, на веки вечные.
И покатились дни. Сперва медленно, а потом все быстрее, все шибче. И не так уж уныла стала казаться в Ферапонтове с молодым мужем жизнь. Даже весело. Нестарая хозяйка – красивая Наталья кормила сытно, вкусно, прибирала комнату чисто, улыбалась ласково. Наденьке и пожаловаться грех: молодые спали, гуляли, пили, ели да похваливали. Сам хозяин ни во что ихнее не мешался и жил молча. Детей – помехи молодым – не было, о чем хозяйка, не скрываясь, скорбела.
В ноябре снег лег плотно. Ударили ранние морозы, наладился санный путь. Раз в неделю ездили за пятнадцать верст в Кириллов отмечаться в полиции – все развлечение. А потом и с кирилловскими ссыльными завели дружбу – еще веселее. То Наденька с Петром к ним нагрянут, то новые знакомцы – сюда: чаи пьют, газетные новости обсуждают да мечтают о революции. А если уж совсем станет скучно, идут к местному батюшке, отцу Валериану, послушать его деревенские байки да покушать матушкиных пирогов с капустой, да грибами, да рыбой (отменно пекла попадья!).
– И как это вы, отец Валериан, можете верить в бессмертие души, воскресение Лазаря и прочую подобную чепуху! – обычно начинал свою пропагандистскую беседу со священником Петр.
– Так ведь, батюшка мой, – ответствовал поп, лукаво поглядывая на своих новых прихожан (Наденька с Петром иногда заходили от скуки на пять минут в храм), – человек может веровать в любую глупость. Хотя бы и в ту, например, что Бога нет. А как мы не только веруем, но и знаем…
– Да как же вы можете это знать? – вскипал Петр. – Наука! Наука бессильна доказать бытие Божие! А вы говорите: знаю!
– Наука – бессильна… это верно. А Бог силен являть Себя и такому немощному и грешному сосуду, каковым является сотворенный Им человек.
– Вы имеете в виду себя? – съехидничал Петр.
– «Вкусите и видите, яко благ Господь», – сказал царь Давид псалмопевец. Значит, Господа можно, как бы это… вкусить. Познать… Да-с. Опытно. Каждому в принципе возможно…
Но Наденьке неинтересно богословствовать, и она перебивает батюшку:
– А что, отец Валериан, не скучно вам в этом медвежьем углу?
– Мне скучать матушка моя не дает да поповны. Пятерых Бог послал. Всех замуж поотдавать, а у кого на суженого
