– приквел романа «Пути Волхвов», повесть можно читать без привязки к основной истории. Мир Княжеств ждёт вас и готов провести в свои тёмные сказочные леса.
Приятного путешествия!
Анастасия Андрианова
P.S. Спасибо всем, кто читал и читает мои истории. Я вас очень ценю! И, конечно, спасибо прекрасной Хелен Тодд за умопомрачительную обложку.
Алхимик
1.
117-й год После.
31 октября.
Где-то впереди слышится плач. Вернее, не слышится, ощущается, и я иду не на звук, на ощущение, как слепец идёт ощупью. Довольно скоро нахожу ту, кто меня зовёт.
Она прячется в руинах ратуши. В старые времена развалины непременно бы покрылись порослью молодых берёз или чёрт знает чем ещё, но сейчас они голы и черны, только слой пепла, пыли и сизых безжизненных лишайников скрывает их мёртвую наготу.
Я подхожу ближе и вижу её – большая, уже почти девушка, а плачет горько, по-детски, стыдливо закрывая лицо грязными ладонями.
Легко вскакиваю на обломок колонны и сажусь на корточки прямо перед девочкой.
– Ну здравствуй, человек.
Она замолкает и ошарашенно смотрит на меня. Почти осязаю её взгляд: скользит по серым волосам, по застывшему в вежливой улыбке лицу и дальше, к начищенным пуговицам на пиджаке коричневого бархата, к перемотанным бинтами запястьям…
Я спешу одёрнуть рукава, чтоб скрыть бинты. Глубокие порезы отзываются на движение болью.
– Вы…
«Убивец. Губитель детских душ. Ночной разбойник».
– Я уведу тебя отсюда. Тебе плохо? Пойдём.
Протягиваю ей руку, и чёртов рукав снова задирается.
– Вы меня убьёте, – шепчет она обречённо и безвольно.
– Вовсе нет.
Я её не убью. Это правда. Я не умею лгать.
На несколько мгновений мы замираем: недоверчивая заплаканная девочка и молодой мужчина с протянутой рукой. Нарисуй нас так кто-нибудь, и несведущему зрителю покажется, будто я приглашаю её на танец, но всё не так, ох, как же всё не так.
– Погоди. – Лезу в карман и достаю леденец на палочке. – Тебе не обязательно тотчас соглашаться. Угостись. Подумай.
Протягиваю ей угощение, а она всхлипывает:
– Точно. Вы тот, о ком говорят.
Ах, эта молва. В мире До многие отдали бы правую руку за такую славу. Да и сейчас, не будь я тем, кем являюсь, это могло бы быть приятно.
– Ты права, моя милая. Но всё же… возьми конфетку. Не плачь и ни о чём не жалей.
– Мама учила меня не брать сласти от незнакомцев. Особенно от молодых господинов в хороших костюмах.
Бери уже этот леденец! Бери, маленькая, мерзкая, умная…
Я очаровательно улыбаюсь и будто в смущении опускаю глаза.
– Что ты, милая. Леденец не отравлен. Я знаю, что говорят… будто я гублю детей, предлагая сладости. Но знай, они неправы.
Перехватываю взгляд её заплаканных глаз и стараюсь удержать как можно дольше. Смотри на меня, смотри же, смотри и верь мне.
Она приоткрывает рот и бездумно тянется за конфетой.
Вот так. Хорошая девочка.
– Это вкусно, попробуй. Я просто хочу утешить тебя и сделать так, чтобы ты никогда не плакала. Я ведь люблю вас. Люблю вас всех.
Девочка тянет леденец в рот и пробует на зуб. Я не могу сдержать торжества.
Тик. Так. Единственные часы тикают у меня в голове, а от тех, что украшали ратушу, остались только осколки цветного стекла и покорёженные куски металла. Где они? Погребены под обломками стен? Или смешались с дорожной пылью, с человеческим прахом, с пеплом и грязью?
– Я не нужна мамочке, – выдыхает девочка. – Она никогда не захочет принять меня назад.
Чудесно. То, чего я и добивался.
– Ты права, милая. – Я сочувственно склоняю голову вбок. – Поэтому я тут. Ищу тех, кто как и ты, потерял семью. Тех, чьи сердца разлетелись на обломки, как это здание. Ты ведь знаешь, что было тут До?
Девочка кивает, давясь слезами.
– Тут был большой красивый город. Пр… Про…
– Прага, – подсказываю я. – Да, так называлось это место. А про другие слышала? Париж, Москва, Рим, Вена. Они были…
Осекаюсь, чтобы не сболтнуть лишнего. Скажу, что помнил их с младенчества,
