самое грустное – не захочется.
Но если вспомнить, как он избил несчастного, ни в чём не повинного Юрия, становится страшно. Вчера, глядя в его глаза, я боялась его. Казалось, он одержим. Это был не тот Варвар, которого я знала и даже могла успокоить. Это был зверь в чистом виде.
А если бы драку увидел Виталик? Его и так с трудом отучили шарахаться от людей. Детская психика слишком сложная и ранимая, а такая травма могла и здорового ребёнка покалечить.
Ночью, когда было так хорошо в руках Хаджиева, я не думала об этом. Просто выключила все мысли. Но сейчас, когда страсть схлынула, всё встало на свои места. И я не была готова к тому, что приготовил для меня Марат.
Одна его рука чуть сжала мою грудь, а вторая поползла по животу и ниже. Тело тут же радостно откликнулось на знакомые прикосновения, и дыхание сбилось.
– Доброе утро, хазниг. Иди сюда, – уложил меня на спину и лёг сверху, тут же зарываясь в волосы и целуя шею. – Вкусная. Моя вкусная училка, – дальше что-то бормотал на чеченском, а я вслушивалась в слова, пытаясь понять их значение. Было приятно. Очень. Но всё ещё трепыхалась в затуманенной похотью голове мысль, что я должна с ним поговорить.
– Подожди, Марат. Пожалуйста, – с трудом оторвалась от него, а Хаджиев недовольно свёл брови в кучу.
– В чём дело?
– Нам нужно поговорить.
– Сейчас?
– Да.
Он шумно вздохнул, завалился на спину, подложив руки под голову.
– Слушаю тебя.
Я укуталась в одеяло, прильнула к нему, что Марату явно пришлось по душе, судя по крепким объятиям, в которые меня заключили, как в кокон.
– Ночью ты сказал…
– Я помню, что я говорил. Да, ты станешь моей женой. Что-то ещё? – вот так вот, без всяких там глупостей, типа поинтересоваться мнением на сей счёт невесты. Очень похоже на Варвара.
Вздохнула, выигрывая время. И, тем не менее, сказать придётся.
– А ты… Ты хотел бы детей?
Его пальцы, поглаживающие моё плечо, застыли без движения.
– Твоего пацана я не обижу, если ты об этом.
– Нет, не об этом, – сердце пропустило пару ударов и замерло в ожидании ответа.
– Нет? – он, конечно же, понял, о чём идёт речь.
– Нет.
– Если ты о своих детях, то нет. Ни в коем случае. Можешь не волноваться, ты никогда не услышишь от меня ни единого упрека. Я не хочу детей. Более того, если бы ты могла забеременеть, я бы не допустил этого.
Сердце начало биться. Только как-то уныло, словно ударилось о стену разочарования.
– И что? – растянула губы в улыбке, чтобы не вызвать подозрений кислой миной. – Заставил бы аборт сделать?
Он задумался. Задумался! Да разве можно о таком думать вообще?!
– Вполне возможно, – скрипнул зубами, отвёл взгляд. – Давай не будем об этом. Лучше завари мне чай.
Страсть улетучилась, и он встал с кровати.
– Хорошо, – прошептала ему в спину, и скупая слеза
