был еще отпуск: путешествие с мамой по Шексне и Волге в гости к Марусе. Обратно ехали поездом с заездом в город Арзамас к дяде Павлу, начальнику НКВД, и в Москву на два дня.
Последние недели сидел дома под окном, непрерывно лил дождь, а я читал «Братьев Карамазовых», потом всего Достоевского подряд. Настроение было соответствующее.
Юность закончилась. Счастливая? Пожалуй – да.
Перед войной
(из книги «Голоса времен»)
Архангельск. Общежитие. ИТР-столовая
Поздно вечером мама провожала меня на пароход – окончил техникум, еду на работу в Архангельск. Дорога к реке через луг. Было удивительно тепло. Не помню точных слов, но мама говорила приблизительно так:
– Провожала твоего отца на войну, так же было тепло, конец сентября в девятьсот четырнадцатом. Счастья после этого уже не было. Вот теперь ты уезжаешь.
Дышала неровно: сдерживала слезы. Не показал, что заметил. К чему углублять горе? Смутно было на душе. Ничего не ждал хорошего. Жалко своего места дома у окна, книг. Мама сдержалась и не зарыдала, когда обнимала меня перед сходнями.
«Кассир» медленно зашлепал плицами и отвалил. Под керосиновым фонарем на пристани растаяла во тьме женская фигура в платке. Тогда только представил, как она побредет одна в темноте. Сжалось сердце.
Ехали с Севкой Милославовым, однокурсником.
Вещи: самодельный чемоданчик, обитый белой клеенкой. В нем Маяковский, пирог «помазень», бельишко, две простыни. Еще узел: лоскутное одеяло, подшитые валенки, подушка – все упаковано в матрацную наволочку. Ее набить соломой или сеном – и будет матрац. Одежда и обувь вся на мне – тужурка из шинельной ткани, брюки, перешитые из отцовских, пиджак. Старые ботинки и калоши. Бедность не порок, но узел раздражал своим полосатым видом.
Дорога Череповец – Архангельск. В Вологде пересадка. Страшная давка на вокзале. Посадка – штурм, уборная – проблема, поспать – если захватишь третью полку, на второй сидят. Мат и вонь. Великое переселение народов: крестьяне едут на Север, спасаются от колхозов. Часа через три все утряслось, место уже не займут. На остановке стоим с кружками у будки «Кипяток».
Архангельск. Станция на левом берегу, город напротив. Мрачный полдень, грязный истоптанный талый снег, широченная пустая Двина. Все деревянное – вокзал, перрон, склады, пристань. Пароход «Москва», почти морской, с высокими бортами. Длинная очередь на переправу в город.
Переплыли. Близко от пристани нашли «Дом крестьянина», оставили узлы в камере хранения. Расспросили дорогу. Долго-долго ехали трамваем вдоль города. Лозунг: «Даешь пятилетку в четыре года!» Снова переправа – через Кузнечиху, рукав Двины, в Соломбалу.
С трудом разузнали дорогу на наш завод «имени Молотова». Там электростанция, куда нас распределили. Болото, на сваях – эстакада из досок, покрытых слоем грязи. Вдали маячит труба: «Вон ваш завод». Снег с дождем, темнеет. Измучились. «Не добраться!» Оставили чемоданы в крайнем домике. Нет, не боялись, что украдут. Вернулись
