всегда. В поисках вечной молодости и страстной любви. Ты не собираешься ей звонить?
– Да надо бы, всё же не чужие люди…
Лера строго сдвинула брови и покачала головой:
– Пап, я тебя умоляю, перестань её опекать, она сама вполне может устроить свою жизнь. Хватит о ней заботиться, а то она так никогда и не научится нести ответственность за свои поступки…
– Ты думаешь? – удивился Игорь. Он всё никак не мог привыкнуть, что его маленькая Лерка выросла и стала самостоятельной и взрослой. Гораздо более взрослой, чем был он сам, когда в его жизни появилась семилетняя дочка. Во всяком случае, по годам точно. На те же семь лет Лера нынешняя старше того Игоря, каким он был, когда влюбился в её мать. А ведь тот восемнадцатилетний сопляк искренне считал, что он уже взрослый и самодостаточный и может стать отцом дочки-первоклассницы. И ничего. Он даже справлялся с новой ролью. И, похоже, вполне успешно. Ведь кабы не успешно, не примчалась бы выросшая дочка, бросив все дела, встречать его в аэропорт… Игорь усмехнулся своим мыслям и повторил, глядя в демонстративно возмущённое лицо Леры:
– Ты думаешь?
– Уверена, – решительно ответила наконец его дочь. – И очень прошу, если всё же решишь позвонить ей, не говори, что вернулся. А то всё оставшееся время будешь заниматься её проблемами…
– А у неё проблемы? – Игорь привычно приготовился мчаться на выручку. Лера уловила изменения в его настроении, схватила за рукав, словно боялась, что он прямо сейчас бросится на помощь бывшей жене, и категорично ответила:
– Её главная проблема – она сама. И не волнуйся, я не дам ей пропасть, если вдруг на самом деле ситуация будет серьёзной.
Игорю сразу стало весело.
– И этот человек считает, что я склонен к излишней опеке, – протянул он с ласковой насмешкой.
– Мне она мать… – напомнила Лера.
– А мне жена.
Его ужасно деловая дочка протестующее фыркнула, дёрнула плечиком и потащила его куда-то, лавируя между машин.
– Она уже много лет назад по собственной инициативе сменила статус на «бывшая»… Пап, я тебя умоляю, подумай хоть немного о себе. Она-то точно не подумает. Она вообще никогда и ни о ком не думает. Кроме себя драгоценной.
– Не сердись на неё, – попросил Игорь. Ему не хотелось, чтобы Лера обижалась на мать. – Такой уж она у нас человек.
Падчерица, которую он никогда, ни восемнадцать лет назад, ни теперь таким словом не называл даже про себя и которую всегда искренне считал дочкой, дотащила его до своей машины, попыталась отнять у него чемодан и снова фыркнула:
– Я и не сержусь. Я просто думаю, что бы со мной было, если бы не ты. Ты главный человек в моей жизни, пап. И хотя бы за это я могу сказать спасибо маме. За тебя.
Голос её дрогнул, она перестала тянуть на себя чемодан и хлюпнула носом. Игорь смутился и попробовал снизить пафос момента:
– Не преувеличивай, а то я зазнаюсь.
Но ничего
