размахивай, гражданин, – спокойно сказал капитан. – Ты кто такой?
Памфил-Бык ухмыльнулся широко, бессмысленно.
– Асиньки? Я кто? Я Памфилка, дурак присноблаженный, глупомудрый. Вот я кто. – Он заморгал часто, подпрыгнул высоко и завопил хрипло: – Христа зарезали!.. Богородицу-матушку зарезали!.. Ой, жалко!
– Заткни кран! – гаркнул, как на палубе, мичман. – Что здесь потерял? Что высматриваешь?
Юродивый и ему ответил ангельской, миролюбивой улыбкой.
– Асиньки? – и закрестился вдруг испуганно. – Узнал! Узнал тебя!.. Ты Богородицу зарезал!.. Боюсь! Ты Памфилку-дурака зарежешь… Боюсь! – захныкал он, тыча пальцем в лицо мичмана.
– Ша! Чтоб тихо было! – шагнул Птуха к юродивому и поднес к его носу кулак. – Чуешь? Увидишь небо в алмазах!
В глазах Памфила мелькнула осмысленная злоба.
– Не дуй в улей, без глаз останешься, – тихо, угрюмо проговорил он. – Не ровен час; сегодня – нас, завтра – вас.
– Чеши отсюда на полусогнутых, пока цел! – снова двинулся мичман на юродивого.
А Памфил уже уходил, подскакивая и вопя хрипло церковный напев:
Волною морскою, скрывше древле,
Гонителя, мучителя под водою скрывше…
Его не было видно, но из темноты все еще доносилось со злобной угрозой:
Гонителя… мучителя…
Капитан молчал, сунув руки в карманы шинели, о чем-то упорно думал.
– А, гори они синим пламенем, эти факиры и малохольные юродивые! – вдруг зло сказал мичман. – Шатаются тут! И чего милиция смотрит? Потопаю я. Выспаться надо. Завтра рано полетим. Давай руку, Сережа.
Даже по звуку шагов мичмана можно было понять, что он очень сердит и очень чем-то недоволен.
Глава 5
Граница
Я нынешней ночью Не спал до рассвета, Я слышал – проснулись Военные ветры.
Косаговский предложил капитану ночевать у него, а не в командирской гостинице пограничного отряда. Виктору хотелось послушать рассказы капитана о жизни на границе. Ратных охотно согласился.
Едва вошли они в маленький кабинетик летчика, капитан подошел к телефону.
– Разрешите? Позвоню куда следует. Доложу о присноблаженном Памфиле-Быке. Не нравится мне этот юродивый: что-то фальшивое в нем и ведет себя подозрительно.
Капитан поднял трубку, а Виктор деликатно вышел, притворив дверь. Когда он вернулся, Ратных бесшумно ходил по комнате, заложив руки за спину. Лицо его было мрачно и озабоченно.
По коридору, подпрыгивая, промчался умываться Сережа.
Капитан улыбнулся:
– Шустрый он у вас, как чижик. Не ходит, а бегает вприпрыжку. Торопится,
