та же слепая, безумная логика, которая движет всеми людьми.
Марит заговорила, она хотела объяснить, что не может перелезть через забор, она забыла, что ей было приказано молчать. Нож ужалил ее, как змея, заполз ей в рот, повернулся так, что хрустнули зубы, а потом его вытащили. Кровь хлынула сразу. Человек что-то прошептал из-под маски, а потом пинками погнал ее вдоль забора. К месту за кустами, где в заборе была дырка, в которую он ее и протолкнул.
Марит Ульсен проглотила кровь, которая по-прежнему наполняла ее рот, и посмотрела на трибуны внизу. Они тоже словно купались в синем свете луны. Такие пустые, это – закрытый судебный процесс, без публики и присяжных, только судья. Казнь без зевак, только палач. Последнее выступление перед публикой, которое никто не удостоил своим присутствием. Марит Ульсен подумала, что в смерти ей, как и в жизни, не хватает популярности. А сейчас она и говорить не могла.
– Прыгай.
Она видела, как красив парк, даже сейчас, зимой. Ей хотелось, чтобы часы в дальнем конце плавательного бассейна шли и она могла бы видеть секунды жизни, которые ей удалось сейчас украсть.
– Прыгай, – повторил голос. Должно быть, он снял с себя маску, потому что голос изменился, она узнала его. Она обернулась и потрясенно уставилась на него. И почувствовала удар ногой в спину. Она закричала. Она больше не чувствовала опору под ногами, на какое-то мгновение став невесомой. Но земля тянула к себе, тело ускорило падение, и Марит успела заметить, как стремительно приближаются бело-синие фарфоровые плитки бассейна, еще мгновение, и она размозжит о них голову.
На высоте трех метров над дном бассейна веревка, обмотанная вокруг шеи Марит Ульсен, натянулась. Это была старинная веревка, сплетенная из лыка липы и вяза, такие не растягиваются. Большое тело Марит Ульсен нимало не замедлило падения и, оторвавшись от головы, глухо ударилось о дно бассейна для прыжков в воду. А голова и шея остались висеть на веревке. Крови было немного. Потом голова выскользнула из петли, упала на синий спортивный костюм Марит Ульсен и стуча покатилась по плиткам.
А потом в бассейне снова стало тихо.
Часть вторая
Глава 10
Самоедство
Было три часа ночи, когда Харри отказался от идеи заснуть и встал.
Он включил кран в кухне и, подставив под струю стакан, держал его там, пока вода не стала переливаться через край, холодя запястье. Скула болела. Он не отрываясь смотрел на две фотографии, прикрепленные над разделочным столом.
На одной фотографии с неряшливыми полосками от сгиба была Ракель в голубом летнем платье. Но, судя по осенним цветам листвы, снимок был сделан не летом. Ее черные волосы ниспадали на открытые плечи. Взгляд словно искал кого-то по ту сторону объектива – возможно, фотографа. Может, это он сам ее фотографировал? Странно, что он не помнит.
На другом снимке был Олег.
