купил твою голову, Энтони. Эдуард пощадил и твою жизнь, и можешь, кстати, рассчитывать на повышение. Я уж подумал, что потерял тебя. Лишиться…
Но Энтони раздражен:
– Тогда я тоже буду клятвопреступником, как ты. Отрекшимся и про́клятым.
– Лучше бы улыбнулся и поблагодарил отца за спасенную жизнь. Скажи, с какой стати ты должен считать себя клятвопреступником?
Теперь они уже кричат друг на друга. Видимо привлеченный их криками, к ним подходит какой-то человек и, остановившись неподалеку, прислушивается к спору. На нем грубая стеганая холщовая безрукавка и облегающие штаны из потертой коричневой кожи. Худощавое лицо выражает некоторое беспокойство, и он умоляюще машет рукой, словно призывая Энтони и его отца успокоиться или, по крайней мере, говорить потише. Хотя, возможно, он просто хочет попросить денег. Они решают не обращать на него внимания.
– Я не просто считаю, я знаю. Мы оба преклоняли колени и клялись перед Богом в верности королю Генриху. Страшный грех нарушать клятву, данную перед Богом.
Но отец ожидал таких слов.
– Верно, так и есть, – соглашается он. – Клятва перед Богом священна! А как же насчет короля Генриха, который в день своей коронации клялся перед Богом милосердно вершить закон, чтить справедливость во всех своих решениях и сохранять мир в королевстве? Он не выполнил своих обещаний.
Помнишь, как убили молодого Рутланда? А помнишь, как люди графа Девоншира окружили дом законника Николаса Редфорда и уговорили его выйти из спальни, обещая, что не причинят ему никакого телесного вреда. Редфорд спустился вниз. Из его покоев вынесли все ценное, а ему сказали, что он должен явиться и поговорить с герцогом, и Редфорд ответил, что он тут же поедет ко двору герцога. На это ему было сказано, что все его лошади конфискованы. Тогда Редфорд обратился к сыну герцога, предводителю злодеев: «Сэр, ваши люди разграбили мой дом и забрали лошадей, поэтому я не могу отправиться с вами к моему лорду, вашему отцу. Умоляю вас дать мне возможность ехать верхом, ибо я стар и не в силах идти». Но ему велели добираться пешком, и не успел он отойти от дома, девять человек напали на старика и перерезали ему горло…
Теперь мужчина в безрукавке встревает в разговор:
– Один джентльмен пил в таверне, а его компаньоны решили подшутить над ним. Один из них незаметно вышел и переставил седло на его лошади задом наперед. Затем, когда следующим вечером они снова встретились в таверне, друзья спросили его, как он вчера добрался домой. «Хороший вопрос, – ответил он. – Когда я вышел отсюда, то обнаружил, что какой-то злой человек отрубил моей лошади голову, и мне пришлось направлять ее домой, засунув ей в горло палец». А-хаха-ха! Посмеялись бы лучше, добрые господа, а то вы оба слишком мрачны и угрюмы.
Выдержав паузу, он корчит преувеличенно печальную гримасу, после чего продолжает:
– Скоггин – вот имя! Наверняка все то, что приключилось с Редфордом,
