у него не вызывала. То ли она была ещё очень невинна и он считал её ребёнком, то ли он сам был какой-то не такой, как надо, но его это даже не заботило. Всё было так естественно: и когда он читал, а она умащивалась у него на коленях, сворачиваясь как котёнок, и когда она, прощаясь в дверях, целовала его лёгким поцелуем… Евка стала частью его жизни, и он уже не мог представить свою жизнь без неё. Они давно уже решили пожениться и только ждали, когда Евка окончит школу – восемнадцать лет ей уже исполнилось в конце февраля…
– Знаешь, Евчик, какие у тебя глаза? – спросил однажды Андрей.
– Знаю, – тут же ответила Евка, – глупые.
Андрей удивился.
– Почему глупые? – спросил он.
– Так считают все у нас в классе.
– Все?!
– Ну, почти все. Знаешь, какая у меня кличка? Чека-чока!
– Это как? Что это значит? – недоумевал Андрей.
– Чеканутая, чокнутая – вот что! – Евка засмеялась. Андрей изумился. – Это после одного сочинения. Нам дали тему «Чего я хочу от жизни». А я написала, что хочу встретить человека, которого я полюблю. Хочу стать его женой, родить ему мальчиков и девочек, и чтобы он меня любил. И чтобы я ему была нужна.
– Ну и что же во всём этого глупого? – не понял Андрей.
– Да ты что! – воскликнула Евка. – Ты бы слышал, как все веселились, когда Нюша наша прочла моё сочинение! Она еле их успокоила, так ржали, что урок чуть не сорвали.
– А ты?! – спросил с негодованием Андрей.
– А что я? Я и не сомневалась, что это им не понравится. Я ведь давно уже белая ворона! Класса с пятого поняла. А мне-то всё равно! Не они же будут жить мою жизнь, правда? Я сама живу. Живу, как мне нравится! – и Евка засмеялась.
Андрея поразила мысль, которую она так непринуждённо высказала. А он-то всегда страдал со своей мнительностью, всегда боялся, что он не такой, как надо. А на самом деле, кому надо – какой он?
– Ты редкостная умница, – сказал он и поцеловал Евку в нос.
– А глаза у тебя такие, как дети рисуют море: вот так чёрточка-у них это берег, – он провёл волнистую линию, затем нарисовал дугу и над ней лучики, – это у них солнышко восходит. А у тебя это верхнее веко и ресницы. В целом – форма лука.
Евка рассмотрела рисунок и подошла к зеркалу.
– А правда! – сказала она.
– Глаза замечательные, а ты – хитрушка: очень ловко скрываешь свой ум. Но я-то тебя давно раскусил! – и, рассмеявшись, он снова чмокнул Евку, на этот раз в завитки над тёплым ушком.
Расписались Андрей и Ева без всякой помпы в районном ЗАГСе. И устроили маленькую пирушку, междусобойчик, можно сказать. Были только Евкин отец Анатолий Павлович, его сестра Вера, строгая молчаливая женщина, которая решительно забрала к себе Костика, начавшего отбиваться от дома после смерти матери. (Теперь с Анатолием Павловичем оставалась одна шестнадцатилетняя Сашура – Евка уходила
