прекрати! – хлопнул ладонью по столу, обрывая пламенную речь брата, отец. – Ты ничего не знаешь ни об этой женщине, ни о наших отношениях и не смеешь о них судить! Тем более говорить о ней в таком тоне!
– А в каком тоне я должен говорить о женщине, которая разбивает нашу семью?! – навис над отцом Левка.
– Она здесь ни при чем! – тоже поднялся отец, оказавшись лицом к лицу с сыном. – Это только мое решение, Майя была против! Она настаивала, чтобы мы расстались и оставили все как есть! А я понимаю, что, как прежде, уже не будет!
– Ты предаешь мать, ты предаешь нас с Мартой! – проорал Левка. – Я даже представить не мог, что ты такая же дешевка, как все те возрастные мужики, которые сейчас пачками женятся на молодых сучках, только чтобы доказать свою мужскую состоятельность!
– Лева, прекрати!! – бросилась к сыну мама.
А отец влепил ему пощечину. Сильно так влепил. Весомо.
Левка потер щеку, побуравил взглядом отца, раздувая ноздри и поигрывая желваками, развернулся и вышел из кухни, и через пару мгновений хлопнула входная дверь, да так, что зазвенели хрустальные висюльки на люстре, и все вздрогнули.
Мы так и стояли втроем – папа, мама и я – в наступившей тишине, и я испытывала сильное душевное неудобство за себя, за Левку, дурака такого, за папу, испортившего нашу хорошую жизнь, за маму, которая почему-то не смогла удержать его в этой хорошей жизни.
– Сколько ей лет? – Я не успела осознать, зачем и о чем спрашиваю.
– Сорок два, – отстраненно ответил папа.
– На молодую девицу, по-моему, не катит, – отметила я очевидный факт и вышла из кухни.
Папа, собрав небольшую сумку на первое время, ушел тем же вечером из дома. Он пытался со мной поговорить, объяснить что-то, попрощаться, но я заперлась в своей комнате и разговаривать с ним отказалась. И мама ушла к себе, сославшись на головную боль.
В доме поселились тоска и несчастье.
Мама бродила вечерами по квартире или сидела часами на кухне над пустой чайной чашкой – потерянная, рассеянная, все думала о чем-то, не жаловалась, отказывалась обсуждать ситуацию или поступок отца.
Я на отца ужасно обижалась, плакала, жалела маму и себя и никак не могла поверить, что можно в один момент вот так все сломать.
Господи, мне было двадцать два, что я могла понимать о жизни: максималистка на всю голову – это черное, это белое, это правильно, это неправильно, и никаких иных вариантов! Девочка из благополучной семьи, которая ничего тяжелее пакета с продуктами не носила, и то от машины до квартиры, и у которой самым большим разочарованием в жизни был эпизод, когда школьная подруга наговорила всяких гадостей и небылиц мальчику, который нам обеим нравился. Честно сказать, подруга-то была и не подруга вовсе, и мальчик не так чтобы любовь до гроба, зато вот такой жизненный опыт.
Экзаменов и преподавателей я никогда не боялась, училась легко и с удовольствием, особо не перетруждаясь, все предметы
