нанятые для этого воспитатели. И сама не слишком часто со мной возилась. Я думаю, мама папу ко мне ревновала. Она даже сейчас радуется не столько моему пятнадцатилетию, сколько тому, что скоро я влюблюсь, выйду замуж и улечу жить на другую планету, к мужу. Тогда папа будет принадлежать только ей.
Впрочем, я напрасно ее в этом укоряю. Мама папу любит. И он в ней души не чает. Так что оба родителя у меня замечательные. Каждый по-своему, да, но этого и следовало ожидать: отец – вионец, а потому покладистый и всегда готовый пойти на компромисс, а вот мама, как истинная шенорианка, характер имеет воинственный. И делить мужа не желает даже с дочерью.
– С праздником, сестричка, – подключается к процессу Ваймон, дождавшись, когда я повернусь к нему. Правда, обнимать не спешит. Несмотря на то что мы родственники, это все равно неприлично, особенно при свидетелях: все же он совершеннолетний мужчина. Так что брат просто касается руки, которую я ему протягиваю.
И снова я улыбаюсь, ведь смотреть на Ваймона и не видеть в нем отца невозможно. Даже мама постоянно сетует, что сын от нее не получил ни единой черточки. Я хотя бы рост унаследовала, родительница тоже своему мужу едва до груди достает, а брат у меня высокий, статный, худощавый. И у нас с ним нет ничего, что характерно для облика шенориан: ни ярко-желтых волос, ни курносого носика, ни карих глаз, ни круглого личика. Маму это очень расстраивает.
– Позволь представить тебе наших гостей, – вновь перехватывает инициативу папа.
Я же глубоко вздыхаю, настраиваясь на церемонию, и разворачиваюсь к залу. Мне ведь не сказали, кто именно желает участвовать в выборе, чтобы я оставалась беспристрастной. Потому я готова увидеть кого угодно – в империи сейчас уже больше семидесяти планет. И шанс стать новой столицей есть у любой из них, при наличии неженатого представителя правящей династии, разумеется, ну и если до этого они статуса столицы не имели.
И сколько же желающих на текущий момент?
Скользнув глазами по ближайшему к нам окружению, понимаю – не так уж много. На фоне синеволосых вионцев всего пятеро мужчин выделяются своей необычной внешностью.
Первым, потому как его планета раньше остальных вошла в состав империи, навстречу шагает белокожий цессянин.
– Хэйрас Навин ли’Тон, – раздается за спиной голос отца.
Глядя в почти скрытые за белой челкой бледно-сиреневые глаза, я заставляю себя улыбнуться. И ощущаю больше беспокойства, нежели желания общаться. Нет, ну он же старый совсем! Ну и пусть альбиносы по пятьсот лет живут, у меня с ним разница лет в двести. Он ровесник моего отца, не меньше. Дикость какая-то.
Впрочем, и второй претендент – яркий красноволосый военный-лансианин не кажется мне намного моложе и привлекательнее. Сговорились они, что ли?
– Ром Олиин ош’Лак, – продолжается представление. – Щер Дилес зе’Орон…
Передо мной появляется серый, совершенно
