в кусок ветхой ткани, который у зажиточного сайда и язык не повернулся бы одеялом назвать, она легла на дно телеги и затихла.
«И то ладно», – подумал баль, ведя лошадь по спящей деревне. Будь он один, сейчас завернул бы к постоялому двору, смешался с толпой, а там или сменил лошадь, или телегу. Одеждой бы разжился, чтобы вовсе не отличаться от перетерпевшего летнюю крестьянскую долю сайда. Только с девчонкой о постоялых дворах пока придется забыть. Как бы с дорогой не пришлось распрощаться! Хотя банька все же не помешала бы. Пусть не сайдская каменка, а земляная яма, травой выстланная, как в бальском лесу. Впрочем, до баньки ли теперь? Снег того и гляди выпадет!
За плетеным забором приглушенно заворчала собака, но Зиди, приложив палец к губам, негромко свистнул, пробормотал присказку, которую еще в родной деревне вдолбил ему в голову старик колдун, и с усилием вытащил из земли кол. Изгородь вздрогнула, но устояла. «Вот чем тебе пока сражаться придется», – мелькнула в голове невеселая мысль. Деревянный-то меч не просто так пришлось на арене оставить, обвинил бы тан Креча бывшего раба в краже. Да и к чему теперь Зиди деревянный меч? Он против дурака годен, а в схватке с настоящим воином не всегда и стальной поможет. Что касается ошейника с клеймом дома Креча, хоть на камни его бросай, хоть на ворота вешай – все равно не простил бы Седд бывшего раба. Не таков он, самый гордый тан в Скире.
Зиди положил кол в телегу, мельком глянул на свернувшуюся полумесяцем тень, поднял глаза к небу. Облака ползли темной пеленой, скрывая и звезды и голубой диск осенней Селенги, но на западе не до конца растаяла полоса заката, и ночь еще не стала кромешной. По тракту тащились последние подводы, щелкали бичи, всхрапывали лошади, подгоняемые проголодавшимися хозяевами. Баль присел на край телеги, вытянул по спине вожжами обидевшуюся лошадь и влился в редкий поток.
Стражники настигли повозку ближе к утру, когда и небо и дорога вновь из черных стали серыми. Только придорожные кусты да приблизившийся лес упорно сдерживали ветвями лоскуты ночи. Аилле еще только собирался выползти из-за гор, когда за спиной раздался стук копыт.
«Не успели», – подумал Зиди, бросив взгляд на лес. Конечно, не бальские чащи, но все равно лес – знакомый, родной, готовый скрыть и защитить. Пяток лиг не дошли, можно было бы раньше свернуть на неровный, заросший бурьяном луг, сократить путь, но к утру лошадь и по ровной-то дороге едва тащила повозку. Правильно сказал Яриг, за каждым поворотом будет старое животное смерть выглядывать. Только нет на этой дороге поворотов, до Ласса почти сотню лиг тракт идет прямо до переправы через своенравный Даж. Все дороги там сходятся, никто из путников Ласс не минует. Там враг должен был ждать Зиди. Впрочем, сколько теперь у него врагов? И двух десятков лиг за ночь не прошли, а вот уже первая стычка. Или обойдется?..
Не обошлось. Три всадника настигали одинокую повозку. Что такое двадцать лиг крепким коням? И три раза по двадцать способны пройти за день, а если гнать не жалеючи, и до Ласса к вечеру доберутся. Только зачем гнать, если вот она, добыча? Или не признают?
– Рич! – позвал Зиди негромко.
