Хуцманом, естественно, представителем Израиля, а если точнее, Шабака. Худой, высокий джентльмен лет пятидесяти в классическом строгом костюме был представлен, как Джекоб Оуэн, начальник спецотдела SIS, новозеландской службы безопасности.
– Присаживайтесь, – показал на свободное кресло Халед.
Назгул сел и выжидательно посмотрел на него, говорить что-либо первым он не собирался.
– Итак, господа, – после недолгой паузы продолжил американец, – мы собрались здесь, чтобы разработать меры противодействия величайшей опасности, с которой когда-либо сталкивалась наша цивилизация. Как ни горько признавать, эта опасность пришла не извне, а изнутри. По крайней мере, так предполагают наши аналитики. Вы все ознакомились с переданными материалами?
Собравшиеся подтвердили это кивками.
– Очень хорошо. Хотелось бы знать ваше мнение по данному вопросу.
– Позвольте? – заговорил израильтянин, его английский оставлял желать лучшего.
– Конечно.
– Вы говорите об угрозе всему человечеству. Простите, но я такой угрозы не вижу – ясноглазых слишком мало, в общей сложности, их не больше нескольких сотен, да и то, думаю, это преувеличение.
– Пока мало, – возразил Халед. – Но их постепенно становится все больше. Вспомните ваши собственные данные по йешиве «Бней Цион». Вначале появился один, а через полгода их было уже больше двадцати.
– Всего лишь двадцати, – поднял палец Хуцман. – Я согласен, что необходимо найти причину этого непонятного заболевания, но, повторяю, не вижу оснований для паники.
Халед с легкой укоризной посмотрел на собеседника, словно упрекая того в недопонимании сути проблемы. Однако Назгул вдруг с удивлением осознал, что тот на самом деле испытывает немалую досаду. Откуда это?! Уж кем-кем, а эмпатом он никогда не был. Всегда предпочитал уповать на логику. Но теперь он почему-то при взгляде на человека начал ощущать, что тот чувствует. Араб, например, испытывал холодную брезгливость ко всем, находящимся здесь, однако в то же время тревожился и одобрял тревогу Халеда. А вот новозеландцу было попросту скучно, он думал о чем-то своем. Израильтянин же искренне считал данное заседание пустой тратой времени.
– Вы, видимо, не обратили внимания на то, что ясноглазые – уже не люди, а нечто иное, – продолжил настаивать на своем американец. – Для них наши ценности, причем любые, включая религиозные, ничего не значат. А понять их логику мы не в состоянии. Вы сами говорили с кем-то из них?
– Говорил, – подтвердил израильтянин, – и не с одним. Но с вашими выводами согласиться не могу. Да, странные дети, задают странные вопросы, но при этом – талантливейшие в будущем математики, физики и инженеры. Учителя в восторге от них. Возможно, это даже гении. А гении, как известно, испокон веков были странными. Но при этом их способности успешно использовались. Я уверен, что мы вполне сможем воспользоваться и способностями ясноглазых. Даже если это болезнь, как вы утверждаете, то чем плоха болезнь, делающая человека гением?
– А
